— Папа мало говорил о Шугарлоуф. Его часто не было дома, а когда он был дома, мы были в центре его внимания.
— Похоже, так и должно было быть, — говорю я.
Мелани пожимает плечами.
— Наверное.
— Ты не уверена.
— Просто мне кажется, что все эти истории о нем, когда он был моложе, не имеют смысла. Он совсем не похож на того парня, которого я знала. Он был пилотом, дисциплинированным и очень скучным. Он любил меня и Себастьяна, но больше всего он любил летать. Когда он не летал, он готовился к этому. Я не знаю…
— Ты чувствуешь, что не знала его так хорошо?
Она отводит свои рыжие волосы в сторону и начинает заплетать их.
— Я знала, что он хотел, чтобы я знала.
— А с твоей мамой так же?
Мелани тихонько смеется.
— Нет, определенно нет. Мама — открытая книга. Она рассказывает нам о том, как была ребенком и как росла в Миннесоте.
Интересно, почему Люк не рассказывал о своем детстве? Он ведь рос не так, как я. Его родители были более чем любящими, и, насколько я помню, он ни в чем не нуждался. Конечно, скорее всего, ему приходилось помогать по хозяйству, но ведь так поступало большинство из нас.
— Ну, если ты хочешь что-то узнать, я постараюсь тебе помочь, но, возможно, ты просто захочешь поговорить о нем с бабушкой и дедушкой, — предлагаю я.
— Уверена, им это понравится.
Я улыбаюсь.
— Наверняка понравится. Я знаю, когда умерла моя мама, мы с братьями сидели и рассказывали истории о ней. Это помогало нам почувствовать, что она не совсем умерла.
Через несколько секунд в комнату вбегает Себастьян. Мы говорим о пьесе, и он наперебой рассказывает о том, как он рад и благодарен, что я дал ему роль, которую он хотел.
— Я обещаю, что не подведу тебя, — говорит он.
— Я знаю, что не подведешь.
Те несколько детей, которые получили главные роли, заслужили их. Они явно отнеслись к этому серьезно и очень старались произвести на меня впечатление. Я последовал совету Ноа довериться своей интуиции и уже в первые две минуты каждого прослушивания знал, какой персонаж лучше всего подойдет ребенку.
— Я готова, — объявляет Бренна, входя в комнату, и у меня пересыхает во рту.
Ни хрена себе. На ней белый топ и джинсовая юбка. Все просто. Ничего даже отдаленно похожего на сексуальность, но на ней… это как платье за миллион долларов. Ткань облегает ее во всех нужных местах. Ее волосы, отведенные в сторону, слегка завиты, а глаза… Господи, они как сапфиры, сияющие на свету.
— Отлично, — кричу я и поднимаюсь на ноги.
Она мягко улыбается.
— Привет.
— Привет.
— Прости, что заставила тебя ждать.
Я качаю головой.
— Ничего подобного. Я только что приехал.
Я бы и час прождал, лишь бы увидеть ее. Я не могу перестать смотреть на нее. Я знаю, что мы находимся в ее гостиной с ее детьми, но сколько бы я ни уговаривал себя перестать смотреть, мои глаза не слушаются. Бренна смотрит вниз, ее нижняя губа зажата между зубами. Неужели она так оделась, потому что знала, что мы будем вместе? Я знаю, что она чувствует то же, что и я. Я чувствую это, когда мы вместе, и отрицать это становится все труднее. Интересно, чувствует ли она сегодня свидание так же, как и я?
Мелани прочищает горло.
— Ты прекрасно выглядишь, мама.
— Спасибо. Она по-прежнему не поднимает глаз.
Я чувствую себя ослом, что не сказал этого первым.
— Давай, Себастьян, отнесем наши вещи в машину, чтобы мы были готовы к встрече с бабушкой и дедушкой.
Я слышу, как закрывается дверь, и жду, когда ее глаза встретятся с моими. Когда они встречаются, я вижу, что в них есть опасение. Все обещания, которые я давал, чтобы держаться от нее подальше, исчезли. Я не могу этого сделать. Она нужна мне больше, чем вода умирающему от жажды человеку.
— Ты выглядишь более чем прекрасно, — говорю я ей. — Ты выглядишь потрясающе, — я улыбаюсь и направляюсь к ней. Схватив ее руку, я подношу ее к губам и нежно целую костяшки пальцев. Мой голос низкий и наполнен желанием.
— Я не знаю, как долго еще смогу отказываться от поцелуев, Бренна. Каждый раз, когда я вижу тебя, в моей чертовой груди становится тесно, и я хочу заключить тебя в свои объятия, чтобы боль утихла.
— Джейкоб…
— Мне нравится, как звучит мое имя на твоих губах. Мне хочется узнать, каковы они на вкус…
Ее дыхание сбивается, и я понимаю, что выжал из себя все, что мог. Я отпускаю ее руку и отступаю назад.
— Я просто хотел, чтобы ты это знала. Пойдем на фестиваль.
Ее глаза расширились, и она несколько раз моргнула.
— Точно. Фестиваль.