— Какова одна истина о стреле? — спрашиваю я, глядя вверх, желая, чтобы это был голос моей матери. — Если убрать половину пера, то стрела станет кривой и изменит свой курс.
Она всегда говорила, что нам нужно держаться вместе, но за последние несколько месяцев я понял, что это не так. Как удаление перьев или создание изгибов может скрепить нас? Никак. Она явно считала, что мне нужно сменить направление. Это потому, что я тот, кто всегда прогибается? Это потому, что мне нужно что-то убрать из своей жизни? Или что я никогда не иду по правильному пути? Она никогда не объясняла этого, просто улыбалась и говорила, что однажды я пойму. Что ж, я бы хотел, чтобы этот день поскорее настал, потому что не понимать, что, черт возьми, означает мой смысл — это довольно отстойно. Мои братья молниеносно разобрались со своими, а я здесь, все еще пытаюсь разгадать загадку, на которую ни у кого нет ответа.
— Помоги мне, мам, — говорю я. — Не думаю, что после стольких лет я прошу слишком много. Остальным трем идиотам достались легкие, а ты дала мне ту, что требует ключ к ответу, — я чувствую себя идиотом, глядя на табличку, как будто она собирается ответить. И все же меня не покидает ощущение, что она рядом. — Что бы ты теперь думала о нас всех? Тебя устроит хотя бы то, что трое из четверых из нас женаты? Ну, Шон еще нет, но будет через четыре дня. Солнце выглядывает из-за туч, и я улыбаюсь. Я думаю, она счастлива. Я подъезжаю к дому, а там стоит машина. Я паркуюсь рядом с ней, не зная, кто, черт возьми, может быть в доме, ведь мой брат на Карибах. Когда я открываю дверь и выхожу, из другой машины выходит женщина. Ее длинные рыжие волосы мягко развеваются на весеннем ветерке, ее голубые глаза встречаются с моими, и на мгновение я не понимаю, кто я. Все ускользает от меня. Мое имя, где я нахожусь, способность дышать и думать исчезла. Я видел красоту и раньше. Я знал женщин, которые были желанны для каждого мужчины, но эта женщина… что-то другое.
— Привет, — она неуверенно машет рукой, пока я стою и смотрю на нее. — Вы…
Я наблюдаю за тем, как к ней приходит осознание.
— О. Ты Джейкоб Эрроувуд. Я… Я не думала… То есть, я просто… Да, я Бренна Аллен. Я купила дом, который принадлежал Девни. Он находится чуть дальше по дороге. Думаю, раньше там жил ее брат. Уверена, ты знаешь об этом, раз ты отсюда и все такое, и… Я заблудилась. Но в любом случае, я пришла, чтобы принести вот это, — Бренна поднимает блюдо с запеканкой. — Это для Элли, но я не уверена, где находится ее дом, так как все немного запутано…
Голос Бренны понижается, и она зажимает нижнюю губу между зубами. Я должен что-то сказать, а не стоять здесь, как гребаный идиот.
— Ладно.
Ладно?
Это лучшее, что я могу придумать. Господи, меня нужно отшлепать. Я прочищаю горло и пытаюсь снова.
— Спасибо, я уверен, она это оценит.
— Элли здесь?
— Они живут чуть дальше по дороге в ту сторону. Это третий проезд.
Бренна закрывает глаза и вздыхает.
— Мне очень жаль. Элли говорила, что это за главным домом, но я не знаю, какой из них главный.
— Это и есть главный дом.
— Теперь я вижу, — ее щеки пылают, и она наклоняет голову.
— А как же Девни? Я бы с удовольствием поздоровалась с ней… Я полагаю, это ее дом?
— Да, это было бы здорово. Уверен, она была бы рада тебя видеть, но мой брат увез ее на Сент-Люсию.
— О! Ого. Вот это да…
Я улыбаюсь, по крайней мере, надеюсь, что так и есть.
— Да, мой брат — романтик в душе. Он сделает ей предложение, а через несколько дней женится на ней.
Бренна заправляет волосы за ухо.
— Это мило.
— Или очень глупо, если она откажется, а он заплатит за то, чтобы мы все полетели туда праздновать свадьбу, которая не состоится.
Ее глубокие голубые глаза смотрят вверх, отчего у меня перехватывает дыхание.
— Люк всегда говорил, что мужчина задает этот вопрос только тогда, когда знает ответ, — смеется она. — Я надеюсь, что твой брат уверен в себе.
Я делаю шаг к ней, желая унять боль в ее глазах, но потом останавливаю себя.
— Прости. Мне жаль было слышать о Люке. Я не очень хорошо его знал. Он был на несколько лет старше меня.
Не знаю, что заставило меня объяснить это, но, по крайней мере, я говорю полными предложениями.
— Спасибо. Мы очень по нему скучаем. Всегда так странно, когда люди просят прощения, — она улыбается. — Я имею в виду… Я ценю твои слова. Просто мы живем по-новому и делаем все, что в наших силах, хотя нам его не хватает. Особенно моему сыну, Себастьяну.
Я помню это. После смерти мамы люди постоянно извинялись, но мы просто пытались жить без главного человека нашей семьи. Я чувствую себя ослом, что заговорил об этом.