Это один из тех моментов, когда, что бы я ни делал, мне конец. Если я скажу «нет» и откажусь ехать, то потеряю контракт и, возможно, меня засудят. Я могу попасть в черный список всех продюсеров и режиссеров в Голливуде. Если я поеду, есть вероятность, что я не успею вернуться к спектаклю и подведу людей, которые мне действительно дороги. Если бы не этот фильм. Этот режиссер. Эта роль… Я бы сказал «к черту», но я не могу. Ноа, Кэтрин и я знаем это. Я отвечаю единственным доступным мне способом.
— Через несколько часов я буду в самолете. Мне нужно, чтобы ты позаботилась о том, чтобы я вернулся вовремя.
В моем животе сидит огромный камень, он двигается и поворачивается, вызывая тошноту. Я стою у двери Бренны, зная, что должен рассказать им и придумать, как заставить их понять. Чего в свои одиннадцать лет я точно не сделал бы. Время поджимает, поэтому я набираюсь храбрости и стучу. Проходит несколько секунд, и я несколько раз сжимаю и разжимаю кулаки, делая глубокие вдохи. Время идет, нервы напряжены.
Себастьян открывает дверь.
— Джейкоб!
— Привет, Себастьян.
— Заходи, — говорит он, прежде чем повернуться и крикнуть. — Джейкоб здесь!
Я не совсем понимаю, как правильно разбивать сердце ребенка. Должен ли я сначала сказать его матери или мы поговорим как мужчина с мужчиной? Прежде чем я успеваю сделать этот выбор, Бренна оказывается рядом, ее улыбка расцветает, и она подходит ко мне. Я быстро целую ее, и она отступает назад.
— Я не знала, что ты придешь.
— Это не было частью плана. Ничего из этого не было, но мне нужно поговорить с тобой, а у меня мало времени.
— Ладно, — говорит она, изучая меня. — Что случилось?
Деликатно сказать это невозможно, и я решаю сначала поговорить с Себастьяном. Мне невыносимо видеть ее расстроенной, но он — тот, ради кого я обещал это сделать. Именно ему я должен все объяснить.
Я приседаю и делаю все возможное, чтобы заглянуть ему в глаза.
— Я должен тебе кое-что сказать и хочу, чтобы ты знал, что, прежде чем я скажу это, мне очень жаль. Меньше всего на свете я хочу этого, и я обещаю, что сделаю все возможное, чтобы все исправить, хорошо?
Себастьян смотрит на Бренну, а затем возвращает свой взгляд на меня. Ее руки лежат на его плечах.
— Хорошо.
Вот так.
— Минут тридцать назад мне позвонил мой босс. Возникла большая проблема с «Планом полета».
— О нет. С тобой все будет в порядке? Фильм состоится? Ты все еще будешь Навигатором?
Даже когда я собираюсь разочаровать его, он волнуется за меня.
— Со мной все будет в порядке, но Ноа заставляет актеров вернуться, чтобы переснять одну сцену.
Он пожимает плечами.
— Это не так уж и плохо.
Я качаю головой.
— Я должен уехать сегодня вечером. Мы должны снимать сцену завтра.
А потом его осеняет, и мне хочется что-нибудь разбить, когда я вижу печаль в его глазах.
— Завтра?
— Они заставляют нас всех вернуться, но я рассказал им о спектакле и сказал, что должен уехать к определенному времени, несмотря ни на что. Я могу немного опоздать в самом начале, но клянусь, что сделаю все возможное, чтобы вернуться вовремя.
Себастьян опускает голову, и я слышу, как он фыркает.
— Не волнуйся об этом, Джейкоб. Работа всегда на первом месте.
Не думаю, что я когда-либо чувствовал себя так низко.
— Не для меня. Мне небезразлична эта пьеса, и я так горжусь тобой. Я сяду в самолет как можно раньше, чтобы быть здесь.
Бренна прочищает горло, и Себастьян поднимает на нее глаза.
— Почему бы тебе не пойти в свою комнату и не дать нам с Джейкобом поговорить, — предлагает Бренна.
У меня сердце разрывается, и я ненавижу себя за то, что причинил ему боль. Парень прошел через столько всего, а теперь я его подвожу.
Я встаю, провожу рукой по лицу и начинаю шагать.
— Бренна…
Она качает головой, поднимая руку, чтобы заставить меня замолчать.
— Не здесь.
Затем она поворачивается и направляется на улицу. Я делаю единственное, что могу, следую за ней. Ну, это будет еще хуже, чем я думал. Гнев в ее глазах очевиден, а напряжение в теле ощутимо.
Как только мы выходим на крыльцо, она закрывает дверь и делает вдох через нос.
— Не могу поверить, что ты не поговорил со мной, прежде чем рассказать ему.
— Я должен был объяснить ему.
Она качает головой.
— Ему одиннадцать, Джейкоб. Он не должен узнавать раньше меня. Я его мать. Я должна была хотя бы знать, чтобы он не видел моего разочарования. Я стояла, ошеломленная новостью, как и он. Как ты мог подумать, что это нормально?