— Спасибо, — пролепетала я.
Она гладит меня по ноге и выключает телевизор.
— Мы узнаем об этом раньше них. Нет смысла заставлять себя смотреть репортажи.
— Самолеты просто так не исчезают, — бездумно говорю я. — У самолетов есть устройства слежения. Так не должно быть. Когда самолет Люка разбился, у них сразу же появились координаты.
И тут возникает мысль, о которой я жалею — самолет был цел. Если самолет Джейкоба не является таковым, система GPS может быть в одном месте, а Джейкоб в другом, и мы понятия не будем иметь, где он оказался.
— Я не могу представить, как тебе тяжело.
— Я не знаю, насколько это тяжело для меня.
Элли подтягивает ноги под себя.
— Мои родители умерли, когда я была юной. Я так долго пыталась понять, почему Бог забрал у меня единственных людей, которых я любила. Они приехали навестить меня в колледж, и это был последний раз, когда я их видела. Я как будто в одночасье превратилась из уверенной в том, что все будет хорошо, в совершенно одинокую. Я так боялась этого, что вышла замуж за Кевина, не зная его толком. Безумие, как мы убеждаем себя, что в подобных вещах есть и наша вина.
Я смотрю на то, как ее пальцы судорожно теребят подол рубашки.
— В чем заключается твоя вина в этой аварии?
— Если бы я не нуждалась в них, они бы никогда не появились на дороге. Потом, когда Кевин стал вести себя жестоко, я решила, что это мое наказание. Какая-то часть меня считала, что я это заслужила. Не только потому, что он сказал мне об этом, или потому, что я была уверена, что беременна от другого мужчины, но и потому, что я убедила себя, что это как-то связано с аварией.
Я протягиваю руку и кладу на ее.
— Это не твоя вина. Тот несчастный случай произошел не по твоей вине, и ты определенно не заслуживаешь того, чтобы над тобой издевались.
Она мягко улыбается.
— Теперь я это знаю. Любовь Коннора показала мне это. Я хочу сказать, что, какую бы ложь ты ни говорила себе по этому поводу, это всего лишь ложь. Твоя ссора с Джейкобом не означает, что он не знает, что ты его любишь, или что ты имела в виду что-то из того, что сказала в гневе.
Я вытираю слезу.
— Когда ты стала моим психоаналитиком?
— Когда ты стала выглядеть так, будто нуждаешься в нем. Как я справилась?
Выражение ее лица заставляет меня рассмеяться, на что я и не думала, что способна.
— Ты отлично справилась.
— Трудно любить кого-то, когда его забирают.
Я киваю.
— Еще труднее, когда что-то остается недосказанным.
Элли глубоко вздыхает.
— Однажды я записала все, что хотела сказать своей матери. Это было похоже на журнал, в котором я записывала, как все плохо. Если бы она была жива, я бы никогда не смогла рассказать ей ничего из этого. Думаю, это часть проблемы. Мы все боремся со своими эмоциями, особенно с теми, кого любим больше всего.
— Разве я не знаю?
Я сказала Джейкобу то, чего не хотела. Я не исправила ситуацию, и об этом я буду жалеть всегда. После смерти Люка я поклялась себе, что сделаю все возможное, чтобы никогда не оставлять ничего недосказанным. И вот я здесь, все испортила.
— Могу я спросить тебя кое о чем?
Я смотрю на нее.
— Конечно.
— Как ты думаешь, Люк или Джейкоб, если… ну, как ты думаешь, они думали, что ты их не любишь?
Вопрос меня ошеломил.
— Я не знаю.
— Видишь ли, в том-то и дело, что я знаю, что он знает, что ты любишь. Я не думаю, что Джейкоб усомнился бы в твоих чувствах, но он усомнился бы в своей вине за то, что ушел. В глубине души ты знаешь, что он любит тебя. Даже если ты потеряешь его, тебе не нужно зацикливаться на этом.
Она права. Я знаю это. Я знаю, что Люк любил меня, независимо от того, какие решения он принимал. Он пытался, я знаю, но всегда чувствовал, что мы не справляемся. С Джейкобом все иначе. У нас было так мало времени, но оно было более насыщенным и искренним, чем я могу объяснить. Я знаю, что он любит меня, по-настоящему любит. Именно поэтому, когда он сказал, что уезжает на работу, я была так неразумна. Мне нужно было, чтобы все это было по-настоящему. Я не могла смириться с еще одной полусерьезной любовью, которая отошла на второй план, уступив место работе, и это было не то, чем он занимался, но я не могла остановить чувство страха. За все время, что мы с Джейкобом провели вместе, он ни разу не дал мне почувствовать, что я на втором месте.
— Поговорка о любви и потере — полное дерьмо, ты ведь это знаешь, правда?
Элли отпивает чай.
— Полное дерьмо.
Деклан и Коннор выходят на крыльцо, где собрались женщины. Никто из нас ничего не говорит, но мы молча договорились не оставлять никого одного. Прошло несколько часов, и до сих пор ничего. Информацию держат в секрете, потому что средства массовой информации неумолимы. Социальные сети пестрят ложными сообщениями очевидцев, а после второго ложного сценария братья Эрроувуд отключили их.