– Домой? – спросил он, открыв перед Анной дверь.
– Да, – согласилась она. – Уже пора.
На улице только начинало смеркаться. Мирон ехал очень медленно и о чем-то сосредоточенно думал. Некоторое время они ехали по пустынной трассе, а потом он неожиданно свернул на грунтовую дорогу, ведущую в придорожную лесополосу.
– Куда ты едешь? – заволновалась Анна. – Зачем ты свернул в посадку?
– Просто хочу обнять тебя.
Анна почувствовала, как ее сердце часто-часто забилось в груди. Она сидела молча, доверившись судьбе.
Мирон остановил машину и поставил на ручной тормоз. Анна, напряженно глядя перед собой, почувствовала, как его рука коснулась ее щеки. Сняв очки, он повернул ее лицо к себе.
– Девочка моя, – сказал он и прильнул к ее губам. – Ты не представляешь, как я люблю тебя…
Анна не противилась его поцелуям, тем более что так ее никто никогда не целовал. Мирон делал это очень умело. Анна почувствовала, как ее ноги стали ватными, закружилась голова.
– Знаешь, – прошептал он, оторвавшись от ее губ. – Раньше я думал, что фразы типа «Он сходил с ума от ее аромата» – это просто фигура речи. Но теперь… – Наклонившись к ее шее, он вдохнул. – Теперь я понял, что это правда. Обожаю твой запах, просто обожаю.
Задыхаясь от страсти, они бросились друг другу в объятия. Во рту появился металлический привкус крови: в порыве исступления кто-то повредил губу. Но это не имело значения. Мирон торопливо расстегнул пуговицы на рубашке Анны и жадно прильнул губами к ее груди. Застонав, она вздрогнула. Но, превозмогая дрожь, прошедшую по всему телу, Анна неожиданно отпрянула.
– Только не здесь…
– Почему? – спросил он, словно пьяный, глядя на нее затуманенными от желания глазами. – Ты боишься, что нас здесь кто-то увидит?
– Нет. – Анна застегнула последнюю, верхнюю пуговицу на рубашке. – Просто не хочу, чтобы это было вот так…
– Юля уже вернулась из роддома домой, поэтому ко мне нельзя. – Мирон нервно кусал губы. – Ладно, сейчас что-нибудь придумаем.
Анна только узнала, как зовут его жену, но уже возненавидела ее имя. В этот момент первая стрела ревности пронзила ее сердце. Если бы Анна могла заглянуть в будущее, то нашла бы в себе силы остановиться. Она выпрыгнула бы из машины и бежала до трассы сломя голову. А потом, если пришлось бы, шла домой пешком. Но человек не может заглянуть вперед. Даже если мы можем предугадать результат, иногда искушение ступить на опасный путь сильнее, чем страх упасть.
– Привет, брат! Как дела? – Мирон уже звонил кому-то по телефону.
От неожиданности Анна, поглощенная невеселыми размышлениями, вздрогнула.
– Работаешь? – продолжил Мирон разговор. – Когда домой? – Он понимающе кивнул. – А что, если я сейчас подъеду к тебе и возьму ключ от квартиры? Буквально на час, думаю. – Он лукаво посмотрел на Анну. – А вообще, скорее всего, минут на двадцать, не больше. – Он весело засмеялся. – Ага… Хорошо. До встречи.
Мирон нажал на кнопку отбоя и посмотрел на притихшую Анну.
– Куда мы поедем? – спросила она осторожно.
– Жека Лужин сейчас даст нам ключ от второй своей квартиры, она как раз свободна. – Мирон завел двигатель и, осторожно объезжая ухабы, выехал на трассу. – Пересечемся с ним по пути.
– Он знает, для чего тебе ключ?
– Думаю, догадывается. – Мирон заливисто рассмеялся. – Нам же не по пятнадцать лет.
– Мне как-то неудобно. – Анна поежилась. – Неловко получается.
– Не переживай, это нормально. – Он надел очки. – Мы же друзья.
В условленном месте Мирон остановил машину, и к ним тут же подошел Женя.
– Привет! – Мирон вышел из машины и обнял Женю. – Давай чуть позже встретимся, пивка выпьем?
– Давай, – согласился Женя и украдкой заглянул в машину Мирона. – Аня? – удивленно произнес он. – Это ты?
– Привет, – тихо ответила она, кивнув головой, и отвела глаза. – Я.
В этот момент она была готова провалиться от стыда сквозь землю. Попрощавшись с другом, Мирон сел за руль, и они поехали в квартиру, любезно предоставленную Женей. Сейчас Анне казалось, что это был самый большой позор в ее жизни: взять ключи у общего друга, чтобы поехать в его квартиру с женатым мужчиной.
Но чуть позже она узнает, что есть намного больший стыд. А еще есть точка отсчета, после которой стыда больше не существует. Точка, после которой остается только «хочу» и «не могу без тебя». После определенной черты весь мир теряет смысл, и не важно, кто что думает или говорит о тебе. Это происходит, когда ты начинаешь видеть его глазами, слышать его ушами и чувствовать запахи, только если он дышит.