— Перестань уходить от меня, Мия, — его глаза наполнились болью, пока он облизывал свои губы. Он снова обхватил мое лицо ладонями, и его лоб прижался к моему — нерешительный и борющийся. — Я так больше не могу.
Затем его рот захватил мой в отчаянной потребности.
Мы прижались спиной к холодному цементу, наши губы безупречно слились воедино. Он провел большим пальцем по моему подбородку, и мои губы приоткрылись для него, прежде чем языки соприкоснулись. В моем сердце произошел взрыв чувств, в то время как остальную часть кожи покалывало от его тепла. Вкус Олли был идеальной смесью мяты и лета. Лед и пламя. Его губы стали мягче, как и наш темп. Нежный и медленный ритм его языка, его рук и его губ на моих, мог одновременно уничтожить меня и собрать воедино.
Олли отстранился, в его зеленых глазах вспыхнула решительность.
— Я облажался, — прошептал он, пока его глаза метались туда-сюда между мной и моим ртом.
Я прикусила дрожащую губу, думая о том же самом, черт возьми.
Первобытный инстинкт взял верх, он поднял меня и обернул мои ноги вокруг своего туловища. Моя спина снова ударилась о стену, и источник электричества пробежал сквозь нас, когда я погрузилась в его объятия. Его теплые руки сжали мой зад, и мы оба теряли свой разум, становясь кислородом друг для друга. Дюжина свечей зажглась где-то внутри меня, мерцая от пламени Олли Мастерса.
Его пальцы переплелись с моими, он прижал их к моей голове, басы музыки усиливали наш ритм. Мое тело стало его, мои губы стали его, и единственное, что поддерживало меня — это Олли и все, чем он меня благословлял. Его язык прошелся по моей шее и за ухом, прежде чем он прошептал:
— Я был обречен с первого дня, Мия, — Он прижался лбом к стене рядом с моей головой, а мои руки обвились вокруг его плеч. — Черт. Почему ты заставила меня это сделать?
— Пожалуйста, — умоляла я его в шею, не уверенная в том, о чем именно прошу. Возможно, чтобы Олли прекратил эту пытку и то, что он заставил меня чувствовать, или, возможно, чтобы он продолжал. Он потянулся к моей щеке, его пальцы прошлись по моим припухшим губам, и когда его губы снова прижались к моим, я пропала.
Огонь бушевал несмотря на грозу, и я ничего так не хотела, как сохранить это чувство как можно дольше, потому что, как только экстази покинет мое тело, меня накроет тень небытия.
На его щеках появилась ямочка, а лицо расплылось в улыбке. Он поставил меня на твердую землю и взял мои руки в свои, прежде чем оттащить от стены.
— Теперь ты потанцуешь со мной, — сказал он, перекрикивая басы новой песни. Я схватила его за рубашку по бокам, а он держал мою голову в своих руках, пока мы танцевали в его комнате. Были только он и я. Все, что я видела — взгляд зеленых глаз, а огонь и лед распространились по моему языку. Мои пальцы перебирали его волосы, пока он поддерживал мое невесомое тело. Мне нужен был только Олли. Я видела только его.
Ритм песни проходил сквозь меня, и мои щеки онемели от постоянной улыбки. Комната вокруг нас расплывалась, но его я видела абсолютно четко. Я обняла его, и его горячее дыхание коснулось моей шеи, и в тот момент он стал моим единственным притяжением. Олли заставил мой мир пошатнуться, или, может быть, это был экстаз. В любом случае, это было невероятно.
Мы были окутаны друг другом — в другом измерении, в другом времени. Само время останавливалось и ускорялось одновременно, и я не могла совладать с собой, цепляясь за каждую секунду. Я не могла остановить темп, но также и не могла продолжать двигаться. Я вообще не могла понять, что происходит.
— Олли… — ноги не выдержали и подогнулись подо мной. Он опустил меня на матрас и его теплое тело нависло над моим. Руки медленно пробежались по моему голому животу, прежде чем схватить мои бедра, и мое безнадежное существо прогнулось под ним. Его язык проскользил по моей челюсти, прежде чем вернуться к моим губам. Мои пальцы легли на его пояс, но он отстранился.
— Не здесь, — сказал Олли, качая головой между нашими поцелуями. — Не сейчас, не так.
Проходили часы, музыка менялась вместе с атмосферой. Я снова оказалась на коленях у Олли, положив голову ему на шею. Слабая и расслабленная, от его кожи исходил аромат кокоса и Олли.
Олли пах океаном и морским бризом — свежим воздухом и свободой.
— Какого черта, Мия? — спросила Бриа, пока мы все сидели в оцепенении.
— Она теперь Мешок с дерьмом, — прошипел Джейк, но затем хихикнул над собой.
Не желая отвечать, я продолжала водить пальцем по татуировкам Олли на его руке. Он уткнулся головой мне в шею.
— У меня прям мурашки по коже, — прошептал он и поцеловал меня в шею, его нос задел мое ухо.