Но не миндалевидная форма ее глаз, не прическа и даже не то, как двигались ее губы, когда она произносила самое простое слово, не заставляли мое сердце остановиться. Нет, это было ощущение того, что я наконец-то оказался дома. Это была не любовь с первого взгляда, мистер Манн. Она всегда была частью меня. Моя душа уже знала ее, и сейчас, в этот гребаный момент, мы наконец воссоединились. И вот она стояла, девушка, которой я принадлежал. Я больше не тосковал по дому. Я был дома.
Она отвернулась, и мое сердце внезапно оборвалось. Это калечило, потому что ее взгляд не был на мне. Мне нужно было, чтобы она смотела меня. Я не существовал без ее взгляда на мне.
Я сделал несколько шагов к ней, и я больше никогда не хотел делать еще один шаг, если он не был в ее направлении. Мы были так близко, я был осторожен, чтобы не прикоснуться к ней. Боже, как я хотел прикоснуться к ней. Я наклонился, чтобы взять полотенце, стараясь соблюдать дистанцию, но дистанция была последним, что нам было нужно. Моя кожа была в нескольких дюймах от ее, но красота, исходящая от ее души, проникала во всё. В меня. В мое тело. В мое сердце. Во всё. Ее тепло было экстазом, и я хотел засыпать в нем каждую чертову ночь.
Включив воду в соседней кабинке, я не знал, чем себя занять. Я не мог отпугнуть ее. Я подошел к раковине рядом с ее и повернул кран. Я мог бы дать ей пространство и выбрать следующую раковину, но мое тело не позволило бы мне. Мои глаза нашли ее в зеркале. Она была моим отражением. Она была моей второй половинкой. Она была всем, чем я не был. Она была моим дополнением. Она была моим домом.
Слова слетали с моих губ, и я был уверен, что мой голос дрожал, но я должен был услышать ее снова. Я должен был продолжать разговаривать с ней, потому что, если бы я этого не сделал, я мог бы взорваться.
— Мия, верно? — Это имя звучало так потрясающе, слетая с моих уст. Поэзия. Когда я сказал: «Мия», я мгновенно стал поэтом. Я никогда больше не хотел произносить другое имя. Ничто другое не было бы правильным, слетая с моих губ. Она посмотрела в мои глаза в зеркале, и, хотя я хотел держать их при себе, ее присутствие притягивало мое тело.
— Да, верно, — сказала она, но за каждым словом скрывалась боль.
Повернувшись к ней лицом, я наклонился к раковине, потому что, если бы я этого не сделал, я бы упал. Она посмотрела мне в глаза. Она заглянула в них глубже, а я заглянул глубже в ее. Мы видели друг друга. Ее глаза так много говорили, что я не мог за ними угнаться. Она была напугана. Она кричала. Она хотела меня. Нет. Она нуждалась во мне. Я нуждался в ней не меньше. Она была в ловушке. Я слышу тебя, Мия. Я прямо здесь. Я хотел утешить ее. Я хотел обнять ее, но, черт возьми, не мог пошевелиться.
Что с тобой случилось, любимая?
Что со мной происходит?
Я протянул руку, потому что так поступали люди, когда знакомились, но у меня была потребность прикоснуться к ней, успокоить ее, и был шанс, что она найдет в этом утешение.
— Я Олли, — сказал я, но мне хотелось сказать гораздо больше. Обычно у меня не было фильтра, но с Мией у меня не было слов. Я хотел рассказать ей все. Я хотел, чтобы она рассказала мне все.
Я был чертовски ошеломлен.
Ее рука соединилась с моей, и я не пожал ее как обычно, я просто удерживал ее. Я цеплялся за это чувство, овладевавшее мной. Тепло. Наша целостность. Мое дыхание успокоилось, но сердце билось как барабан. Видела ли она, что она делала со мной? Ее маленькая ручка идеально поместилась в моей, и ее прикосновение только подтвердило все мои убеждения. Нам было суждено быть вместе.
Моя глупая улыбка вернулась.
Хотя я и не хотел отстраняться, я это сделал. Блядь. Мне нужно было взять себя в руки. Я вертел в руках зубную щетку и бритву, разбрасывая вещи по раковине, и наконец смог взглянуть на себя в зеркало. Боже, я выглядел как кровавое месиво. Я судорожно запустил пальцы в волосы, но ничего не приручил. Не мои волосы. Не мой разум. Не мое сердце.
— Отличное первое впечатление, да? — Я попытался отшутиться от того факта, что я был после пьянки в беспорядке с непослушной шевелюрой на голове. Мой взгляд скользнул к ней, но ее глаза были прикованы к раковине.
— Как мне получить одну из них? — спросила она, и мне понравился ее голос. Мне нравился ее американский акцент. Она смотрела на мою бритву, а я смотрел на нее — всегда.
— У тебя нет бритвы?
Она слегка покачала головой, и мне понравилось, как ее волосы упали ей на лицо, когда она это сделала, и я заставил себя не убирать их за ухо, как это было во многих любовных романах, которые я читал. Я никогда раньше не чувствовал необходимости делать это, но это было все, что я хотел прямо сейчас. Мне хотелось потрогать кончиками пальцев ее волосы и заправить их ей за ухо — девочкам в книгах нравилась такая ерунда. Но я этого не сделал. Что-то подсказывало мне, что она не такая, как все остальные девушки. Вместо этого я пододвинул к ней свою бритву.