Следующий и последний пациент, очевидно, мужчина, но Линда останавливает меня, прежде чем я успеваю войти в палату. Мое сердце уже учащенно бьется, когда она хватает меня за локоть.
— Итак, прежде чем мы войдем туда, я должна предупредить тебя. Он отличный игрок НХЛ. Он очень молод. За ним следят все медсестры, так что сегодня тебе может понадобиться много – я имею в виду много – помощи.
Идеально.
Чем меньше мне придется с ним контактировать, тем лучше.
Она открывает дверь, и мы заходим в палату, холодный порыв воздуха ударяет мне в лицо. Я тут же замираю на месте, когда в поле зрения появляется пациент, и, прищурившись, смотрю на него. Я никогда не считала мужчину таким красивым, особенно после всего, через что мне пришлось пройти, но, думаю, все когда-нибудь бывает в первый раз. А от этого мужчины с его пышными каштановыми волосами и великолепными голубыми глазами замирает сердце. Я никогда не видела игрока НХЛ вблизи – на самом деле я даже хоккей не смотрела, – но у него сплошные мускулы и толстые предплечья. Это видно даже через халат. Он облегает все это, как вторая кожа.
Иисус.
Приди в себя, Бейли.
Он просто другой человек.
— Теодор Андерсон, — ухмыляется Линда. — Он поступил...
— Тео, пожалуйста, — стонет он, даже не глядя в мою сторону. — Вы заставляете меня чувствовать себя старым.
— С переломом черепа и кровоизлиянием в мозг. — Она закатывает на него глаза. — И, по-видимому, ему «чертовски скучно». Да, я внесла это в медицинскую карту в разделе «Заметки медсестры».
Как забавно. Я не улыбаюсь.
— В любом случае, — продолжает она, когда понимает, что я не нахожу это смешным, и ее лицо становится серьезным. — Ему нужно остаться, пока кровоизлияние в мозг не пройдет, что, по словам доктора, может занять неделю. Это совсем немного.
— И как у него произошло кровоизлияние в мозг? — Сухо спрашиваю я. Его взгляд, наконец, останавливается на мне.
— Удар хоккейной клюшкой по голове.
Мы с ним вздрагиваем одновременно.
— Ох... — Я морщусь. — Должно быть, вам было действительно больно, мистер Андерсон.
— Тео.
— С «мистер Андерсон» все в порядке, — парирую я, подходя к доске, чтобы написать свое имя, пока Линда снова тараторит. Клянусь, эта девчонка никогда не затыкается.
— А твое имя…? — спрашивает он меня.
Точно.
— Меня зовут Бейли. — Я поворачиваюсь к нему спиной, когда пишу на доске, намеренно забыв написать номер своего рабочего телефона. Он может позвонить на пост медсестер, если ему что-то понадобится. Я уверена, что все будут очень рады помочь ему.
— И скажи мне, милая Бейли. — Я слышу улыбку, хотя и не вижу ее. От этого прозвища у меня сводит позвоночник. — Ты всегда такая счастливая? Или только по вторникам?
Я оборачиваюсь и натянуто улыбаюсь ему.
— О, я никогда не бываю счастлива, — отвечаю я, прежде чем направиться к двери. Я слышу, как он бормочет «Это я понял» себе под нос, и это немного выводит меня из себя. Но я игнорирую его. Парни – засранцы. Возможно, девушки подошли бы мне лучше. — А теперь, если вы меня извините, мне нужно составить графики и раздать лекарства.
— Конечно, конечно. — Он улыбается такой яркой улыбкой, что она чертовски ослепляет. — Не торопись. Не могу дождаться, когда снова увижу тебя.
Конечно, кто бы сомневался.
С подмигиванием и улыбкой от него, я разворачиваюсь и выхожу из палаты. Я чувствую, как у меня дергается правый глаз от этого взаимодействия, и могу сказать, что он мне совсем не понравился.
— Боже мой, — говорит Линда, когда закрывает за нами дверь. — Разве он не милашка?
— Конечно, — комментирую я. — Если тебе нравятся качки. Хотя в основном они придурки.
Линда хмурится, ее губы опускаются.
— Он не похож на мудака...
— Да ладно тебе, Линда. — Я закатываю глаза, пока мы идем к посту медсестер. Лично я ищу компьютер, пока они не закончились. — Ты действительно думаешь, что он сейчас будет мудаком? Все взгляды устремлены на него.
— Возможно, он ведет себя наилучшим образом, на что способен в данных обстоятельствах.
— Конечно, — повторяю я.
Она уходит от меня, явно устав от моего дерьмового отношения. Но я ничего не могу с этим поделать. Я действительно надеялась, что сегодня у меня не будет пациента-мужчины. И всё же это произошло.
Я беру компьютер на колесиках, а также стул и открываю диаграммы, просматривая их. Я обязательно отмечаю лабораторные показатели и любую важную информацию о каждом пациенте, записывая её в свой планшет.
А потом я готовлюсь к предстоящей долгой смене.
Глава 3
Тео
Сегодня моя третья ночь в этой больнице, и, если уж на то пошло, я чувствую себя хуже с каждой минутой. Меня душит не только скука, но и воспоминания. Когда я учился в средней школе, моя сестра месяцами лежала в больницах. Из-за лейкемии и ослабленной иммунной системы, вызванной лечением, она постоянно болела. Не имело значения, какие меры предосторожности мы принимали, чтобы предотвратить это; казалось, ничто не помогало.
Я всегда был рядом с ней после школы, надевая маску, чтобы читать ей. Ей нравилось, когда я читал книги о Гарри Поттере, особенно когда она была слишком слаба, чтобы держать их в руках. Это была наша общая черта – я читал ей, а она смотрела на меня сияющими глазами. В них было так много любви и признательности, и я сразу понял, что никогда не подведу ее. Вот почему, несмотря на мою ненависть к больницам, я остался рядом.
Однако сейчас у меня нет желания находиться здесь. В основном потому, что теперь я один на больничной койке. Может быть, я наивен, поскольку хоккей – контактный вид спорта, но я не ожидал, что меня госпитализируют из-за травмы. Я всегда думал, что у меня будет что-то вроде сломанной руки, а не проломленного черепа. Я определенно никогда бы даже не подумал, что это из-за мелкой драки, которую я затеял.
Хотя, честно говоря, с вратарем шутки плохи. В хоккее это негласное правило, и Мейерс это знает. Все знают это. Он сыграл нечестно, ударив меня своей хоккейной клюшкой, и я надеюсь, что его хотя бы дисквалифицировали за это на пару игр. Гребаный трус.
Я застрял здесь уже на три дня, и хотя я знаю, что должен выбраться отсюда еще через несколько дней, я не могу не бороться за то, чтобы увидеть свет в конце туннеля. По большей части я считаю себя беззаботным парнем, но, черт возьми, это отстой. На самом деле невозможно быть таким счастливым, когда ты застрял в комнате, где тебе нечего делать, кроме как смотреть телевизор, что я даже не могу делать с этим чертовым сотрясением мозга. Я подумывал о том, чтобы лечь спать, но я слишком взвинчен для этого. Мне нужно выбраться отсюда.
Раздается стук в дверь, и я откидываю голову на подушку и смотрю в потолок, прежде чем тихо выдыхаю. Дверь приоткрывается, но никто не входит. Вместо этого я слышу спор с другой стороны. Один голос возбужденный, в то время как другой умиротворяющий, и я сосредоточенно хмурю брови, напрягая слух, пытаясь расслышать, что происходит.
— Мне не нужна помощь! — Бейли рычит. — Я сказала, что со мной всё в порядке!
В палату входит Бейли, неся в руках кучу всяких принадлежностей и ставя их на прикроватный столик. Она начинает открывать обертки, ни разу не взглянув в мою сторону, поскольку от неё явно идет пар, её ноздри слегка раздуваются. Другая медсестра заглядывает внутрь, на секунду гримасничает, затем мягко улыбается мне. Она качает головой и уходит.