— Да, очень. — Она кивнула, с любопытством разглядывая интерьер пиццерии. — Мы ведь уже были здесь, не так ли?
— Были.
Он взял ее за руку и повел к столику возле окна, за которым они сидели в тот раз, — официант поспешно подготавливал столик для них, раскладывая приборы и салфетки. Кажется, это был тот самый официант, который тогда хотел взять у Вероники автограф… Когда они подошли к столику, официант поднял голову и, не скрывая радостного удивления, уставился на Веронику.
— Мисс Грин? Так, значит, вы все-таки вернулись! — воскликнул он, чуть не выронив из рук поднос с приборами. — А в газетах писали, что вы уехали в Америку, потому что у вас заболела мама, и остались там… Вы, наверное, еще не знаете, какой знаменитостью вы стали здесь? Мы с моей девушкой смотрели ваш фильм, наверное, раз пять. Вы бесподобно выглядите на экране, мисс Грин, позвольте вам это сказать. Хотя в жизни, по-моему, вы еще красивее… Простите, мисс Грин, а вы не могли бы… — официант поставил поднос на край стола и вытащил из кармана брюк блокнот и ручку. — Понимаете ли, моя девушка коллекционирует автографы известных киноактеров — она просто с ума сойдет от счастья, если у нее будет ваш автограф… С вашего позволения, синьор дель Соле. — Он поклонился Габриэле, стоящему рядом с Вероникой.
Габриэле кивнул. Это был один из тех критических моментов, которые он предвидел заранее. Он знал, что его последний фильм, тот, в котором Вероника сыграла главную роль, сделал огромные сборы, о чем ему сообщил по телефону продюсер. Это означало, что Вероника стала знаменитостью в Риме, и люди всюду будут узнавать ее и просить автограф… Разумеется, он был рад за Веронику. Трудность состояла в том, что Вероника все еще отождествляла себя со своей матерью. Это будет выглядеть, мягко выражаясь, несколько странно, если поклонник, жаждущий заполучить автограф Вероники Грин, получит вместо этого автограф Констанс Эммонс.
В эту минуту перед столиком возник метрдотель, вернувшийся со списком вин, и официант поспешно удалился, оставив блокнот и ручку на столе — по всей видимости, он боялся получить нагоняй от своего шефа за то, что докучает столь почтенным клиентам.
— Что ты будешь пить? — спросил Габриэле, усаживаясь напротив Вероники.
— «Фраскати», — ответила она, ни секунды не колеблясь.
— «Фраскати»?
Он был немало удивлен — ведь Вероника никогда не пила ничего, кроме коки, пепси и апельсинового сока.
— Я буду пить «Фраскати». — В ее голосе послышались капризные нотки. — Почему ты не хочешь, чтобы я пила «Фраскати»?
— Да нет, что ты, пей на здоровье, — поспешил уверить ее он. — Просто ты никогда не пила спиртного, и меня удивило, что тебе вдруг захотелось…
— Но неужели ты не помнишь? — перебила она. — Ведь мы с тобой пили «Фраскати», когда были здесь в прошлый раз. Я-то думала, ты поможешь мне вспомнить — а оказывается, у тебя самого с памятью еще хуже, чем у меня.
— Ты ошибаешься, Вероника, — возразил он. — Это я, если мне не изменяет память, пил «Фраскати» в тот раз. Ты же пила… — Он покосился на мэтра, который с повышенным интересом прислушивался к их разговору. — Ладно, это не имеет значения, — заключил он, поняв, что ведет себя просто по-идиотски, вступая в дискуссию с Вероникой в присутствии посторонних. Да и вообще, разве это имело какое-то значение, что пил каждый из них в тот первый вечер?
Приказав мэтру принести бутылку «Фраскати», Габриэле обратился к Джимми, который сидел рядом с ним, положив морду на стол.
— Твоя хозяйка решила сегодня напиться, — сообщил он собаке. — Это, наверное, на радостях от того, что она стала знаменитостью. Вполне возможно, что ее развезет с первого раза — но это не беда. Мы с тобой доставим ее домой в целости и сохранности, даже если она допьется до чертиков. Правда, Джимми?
Он надеялся, что эти слова немного развеселят Веронику — сегодня она была какой-то слишком серьезной и задумчивой. Но она, казалось, даже и не слышала его — она сидела, опустив глаза, и теребила в руках блокнот, оставленный официантом. Вид у нее был растерянный.
— Этот парень хочет, чтобы я дала ему автограф, — сказала наконец она, не поднимая глаз.
— Так дай ему автограф. Порадуй парня.
— Да, но я… Я не знаю, что написать.
— Не знаешь? — Он притворялся, что не понимает, хоть и прекрасно понимал, чем вызвана ее нерешительность. — По-моему, само слово «автограф» уже подразумевает, что ты должна написать свое имя. Можешь прибавить к этому рождественские поздравления.
— Габриэле?
— Да?
Она подняла глаза от блокнота и посмотрела на него. Ее взгляд был сейчас взглядом школьника, не выучившего урок.