Выбрать главу

Боже, меня будто отшвырнуло на три года назад, когда от одной встречи с Бархановым трясло и ломало. Я думала, что уже пережила это, переболела. Что я уже большая и сильная.

Ни черта подобного. Девочка внутри меня рыдает. Не от желания быть с ним — с этим давно покончено. Я скорее в тайгу уеду, чем позволю ему приблизиться и снова сделать больно. Просто ей очень грустно и обидно, а еще она не может справиться с беспокойным сердцем.

— Что будешь делать?

— Не знаю, мам. Я просто надеюсь, что после сегодняшнего разговора он больше не придет.

Она неопределенно ведет плечами:

— Кто его знает, Лер. Не хотел бы придти — не стал бы тебя караулить. А так…Всякое может случиться.

Я не хочу об этом думать. Мне страшно, что он решит покопаться в моем прошлом и узнает про ребенка.

— Может, мне замуж выйти? За Леху, или Игната, или еще кого-нибудь? — спрашиваю, садясь за стол и, уныло подпирая щеку рукой, — что скажешь?

— Возвращаемся к тому этапу, на котором выяснили, что ты шальная, — усмехается мама, — ты мне скажи, зачем тебе муж? Только чтобы Барханова твоего отпугнуть? Так он вряд ли испугается. Матерый.

— Я устала, — складываю руки на столе и утыкаюсь в них лицом.

— Может еще обойдется, — мама пытается меня взбодрить, но выходит как-то неуверенно, — в любом случае, бежать и прятаться нет смысла. Захочет узнать — узнает.

— И что тогда?

— Вот там и будем разбираться. Не переживай.

Вообще не утешила. Как тут не переживать, когда прошлое снова ворвалось в твою жизнь и грозит ее разрушить? Я радуюсь только тому, что Максим пока в деревне и вероятность того, что Демид увидит меня с сыном — нулевая.

— И потом, — родительница усаживается напротив меня, — даже если он узнает про ребенка, вряд ли подумает, что от него. Барханов у тебя какой?

— Не у меня…

— Не важно. Он брюнет. А Максеныш у нас блондинчик голубоглазый. Так что, не все так страшно.

Может быть. Но я уже ни в чем не уверена.

Мы ужинаем. Мама что-то лопочет, а я отвечаю невпопад и торможу. Стыдно признаваться, но я до сих пор там, в машине. Сижу напротив Барханова и не могу насмотреться.

Глава 4.2

Глава 4.2

На следующий день в нашем офисе аврал. Можно подумать, полгорода внезапно собралось куда-то ехать и именно от нас. Я не против. Наоборот, очень даже за, потому что в голове щелкает калькулятор, подсчитывая зарплату, которая поджидает меня в конце месяца. Это вдохновляет и, несмотря на усталость и осипшее горло, в сотый раз повторяю клиентам отличие пляжей одного побережья от другого. Мониторю, рассылаю предложения, бронирую. В редкие моменты перерыва смотрю в окно, чтобы отдохнуть от монитора, а потом все заново.

Такая загруженность спасает от дурацких мыслей, которые преследовали меня со прошлого вечера. И все они про Барханова. Тяжелые мысли, иногда обидные, иногда тягуче-острые, иногда настолько яркие, что причиняли боль.

Я очень надеялась, что после вчерашнего разговора Демид оставит меня в покое. Пусть рассердится. Как всегда обдаст холодом и уйдет, выкинув на обочину, как это сделал в прошлый раз. Я сильная. По крайней мере надеюсь, что стала сильной за эти годы. Если не ради себя, то ради Макса. Так что переживу, тем более сейчас, когда ничего кроме мимолётной встречи и флешбеков между нами нет.

Пусть уходит. Пусть оставит меня в покое. Я очень на это надеюсь. Очень-очень.

Но увы…

Ближе к вечеру, когда до конца рабочей смены остается всего пару часов, к нам в офис постучались. Мы с девочками как по команде повернулись к дверям, ожидая, увидеть очередного клиента, но это курьер. С большим букетом.

— Это к ней, — Светлана даже не интересуется, кому по документам предназначен веник, и сразу направляет к моему столу.

— Валерия Вознесенская?

— Она самая, — отвечаю, а сама не могу отвести взгляд от цветов.

Потому что с ним что-то не так. Это не милые ромашки от Лешки, и не крафтовые букеты от Игната, в которых каждая веточка и цветочек несут сакральный смысл. Нет. Это розы. Темно-бордовые. Идеальные. Бутон к бутону в строгом порядке. Роскошные. У них даже упаковка выглядит так, будто ее делали в дизайн-студии «Дорого-богато».

Поперек горла встает ком. Горький и ледяной. Он на мгновение душит меня, потом проваливается в желудок, вымораживая изнутри.

— Распишитесь, — курьер вручает мне цветы и подсовывает планшет с фирменным бланком. На нем тисненым золотом выделяется логотип в виде лисы.

Непослушными пальцами я цепляю ручку, которую он мне протягивает, и ставлю неуклюжую, корявую подпись.