Если кому-то из них не понравится мой очередной шаг, я вновь окажусь подвержена опасности.
У папоротника тоже одно корневище, пролегающее через весь лес. И если ты расчистишь свой участок от папоротниковых побегов, это ещё не значит, что на нём не смогут вырасти новые.
Вокруг слишком много тайн. И, видимо, именно мне суждено разбираться с ними — остальные живут так, как жили, здесь только я служу чужеродным элементом.
Здесь ответов мне не найти.
Как уже выяснилось, источник зла следует искать в ином месте. Да и не лишним будет послушать мнение со стороны… Правда Лейпгарда мне известна. Но, предполагаю, она сильно отличается от правды их соседей.
Впрочем, прежде чем уехать, мне нужно завершить кое-какие линии. С кем-то проститься словом, с кем-то — одним-единственным взглядом. Каждый заслуживает прощения… Однажды я и саму себя смогу простить. Не в том мире, так в этом. Но позже.
Пошла я с козырей — хотелось поскорее закончить тот неприятный разговор, что Гетбер затеял ещё в черном доме.
В понедельник, сразу же после лекции, я попросила Хопберга остаться. Дождалась, пока аудитория опустеет полностью. И уже потом спросила прямо, не таясь:
— Зачем вы устроили взрыв во время маскарада?
Он не растерялся. Спокойно выдержал мой взгляд. Лучше так, чем если бы он принялся оправдываться.
— По просьбе, — ответил Хопберг.
— По просьбе Ирмалинды, — дополнила я. Студенты ещё не подозревали, что её лекций в ближайшее время не случится. Мы тщательно скрывали события того огненного вечера. Хотя, подозреваю, пройдёт в лучшем случае пара дней, прежде чем эти пытливые умы раскроют наши секреты. Я решила всё-таки приоткрыть занавес: — Вы можете говорить, не таясь. Всё, что следовало сказать, Ирмалинда уже сказала. В том числе и о вашей роли в её истории. Но о вашей мотивации она решила умолчать.
— Тогда зачем это знать вам? — поинтересовался Хопберг. Мне показалось, в его глазах блеснул вызов.
— Просто так, — я пожала плечами. — Не уверена, что вы в полной мере осведомлены, в какую именно историю вас втянула Ирмалинда. Но действия её были направлены на то, чтобы запугать меня. Последнее из них оказалось слишком торопливым и неосторожным. Если бы не счастливая случайность, я бы не стояла сейчас перед вами.
— Где она сейчас?
— Вам обо всём расскажут, чуть позже.
Хопбергу потребовалось время, чтобы собраться с силами. Он внимательно посмотрел на меня, но потом всё же решил признаться:
— Она приходится мне тётей. Младшая сестра моего отца. Она попросила, и я не нашёл в этой просьбе чего-то ужасающе. Просто шутка. Я и сам не до конца понял, для чего это ей было нужно, но разве мог отказать?
— Ирмалинда говорила только о сестре, — заметила я.
— Сестер у неё нет, — Хопберг помотал головой. — Да и брата уже тоже. Больше десяти лет.
Мы помолчали пару минут, а потом Хопберг продолжил:
— Если бы я знал, что всё это задумано кому-то во вред, то, конечно, смог бы её отговорить.
— Вы знали, что она работает на Кан-Амьер?
Хопберг неопределенно взмахнул рукой.
— Я мало знаю о ней. Когда не стало отца, мы поддерживали связь друг с другом, но разговоры наши были скорее о прошлом, чем о текущем… Сам я родился здесь, в Вейзене. А она прибыла сюда только тогда, когда открылась академия.
— Хорошо, — только и сказала я. — Простите, что заставила вспоминать о неприятном, Хопберг. И спасибо за то, что всё-таки ответили. Клянусь, этот разговор останется между нами.
Хопберг кивнул, а следом поинтересовался:
— А вы остаётесь здесь?
Либо он знал больше, чем раскрыл передо мной, либо просто был догадливым — я так до конца и не поняла.
— Посмотрим… Пока — остаюсь.
Во вторник я всё же провела ещё одну открытую лекцию. Преподаватели были прекрасно осведомлены о сложившейся ситуации — многие из них видели меня тем субботним вечером, когда я с полными ужаса глазами забежала в трапезную… Так что лекция произвела настоящий фурор. Посмотреть, из-за чего я едва не стала жертвой пожара, пришёл даже ленивый. Студенты недовольно прижимались друг к другу на первых партах, как воробьи в особенно морозный день.
Да, некоторые цифры и мелкие детали были утеряны, но всё же данные о большей части экспериментов и собственные выводы я смогла восстановить. Спасибо памяти, натренированной студенческими годами…
Этично ли это было — говорить о результатах экспериментов, которые мы проводили на пару с Ирмалиндой? Я не знала. Попросила совета у Феранты, и она ответила, что эти результаты нужно обнародовать обязательно. Последний подарок Ирмалинды… Имя это на лекции я так и не произнесла.