— И какая от меня польза? Нельзя было найти преподавателей где-то поближе?
— Можно, — Гетбер пожал плечами, — но только не в твоём случае. Как ты поняла, не написано книг, по которым можно было бы познать твой предмет. Поскольку то, чему ты должна научить, тебе сначала предстоит постичь самой.
— Как вы вообще поняли, что я могу что-то вам дать?
В его словах была логика. И все-таки ухватить её спутанные нити оказалось непросто.
— За тобой… не то чтобы наблюдали, но иногда приглядывали. И оценивали, будет от тебя польза или нет. Выходит, оценили, что будет… Ты не одна, кто подходил, но одна из. Извини, что так прямолинейно. Переместить тебя из твоего мира в наш, живую, было бы слишком сложно. Поэтому ответственные ждали, когда… собственно, когда подвернётся шанс позаимствовать у кого-то из вашей группы один очень важный орган. Душу.
И он добавил, пытаясь опередить мой следующий вопрос:
— Про камни, с которыми ты имеешь дело, тебе лучше спросить у Феранты. Я не углублялся в эту тему. Знаю, что они обнаружились при создании рудников неподалеку. И что свойства их обнаружились случайным образом, лишь потому что при раскопках участвовал маг. Маг, решивший поколдовать… Чем это обернулось, вам в красках расскажет Феранта. Если кратко, то в этих камнях есть потенциал, который превосходит возможности обычного мага. Но нам надо понять, как его раскрыть.
А я ведь всего лишь хотела спросить, могу ли я вернуться и сколько это будет для меня стоить.
И ещё кое-что.
— Почему я понимаю речь?
— Точно, — Гетберу явно понравился мой вопрос. — Хорошо, что напомнила, сам я забыл об этом сказать. Ещё одним важным условием, которое дает душе право так легко прыгать между мирами, является наличие ней хотя бы крупиц магии. В тебе эта крупица есть… Для правильной работы заклинаний она не годится. Но кое-какие преимущества все же дает. Например, встроенный перевод на язык, который используется в нашей империи. Поэтому ты говоришь привычные слова, но до нашего слуха они долетают словами, которые, в свою очередь, привычны нам.
— И письменность.
— Да, — Гетбер кивнул. — Пишешь ты тоже на нашем языке, но воспринимаешь его так, будто это твой собственный.
— Вам, выходит, и чужие языки не надо изучать? — хмыкнула я. Только и остается, что цепляться за глупости, когда говоришь о таких серьезных вещах. Иначе можно сойти с ума, без шуток.
— К сожалению, надо. Ты и сама не поймешь речь жителей соседних государств. У этого преимущества, скажем так, одноразовое действие.
— И вашу истинную речь мне никогда не услышать?
— Твоя магия не спит. Медленно и неохотно, но все-таки она работает. Постепенно наш язык сменит твой собственный. Сама начнешь говорить на нём и продолжишь понимать наш. Это сложно объяснить. Ты сама к этому придёшь, когда испытаешь.
Мы остановились в самом центре сквера.
Я ведь в старших классах и на гитаре играла. Недолго, пару лет, потом стало не до того. Так бы устроила им тут концерт… Всей академией собрались бы, чтобы послушать мои возмущения и крики.
— У тебя есть ещё вопросы? — невинно поинтересовался Гетбер.
— Больше нет. Спасибо. Красивая сказка, — заметила я. — Надеюсь, я не забуду её, когда проснусь. Такой изощренной фантазии я прежде нигде не встречала.
Гетбер вдруг оказался прямо напротив меня. Мне приходилось держать голову слегка приподнятой, чтобы смотреть ему в глаза. Я хмурилась — он улыбался. Наверное, вдвоем мы создавали нечто вроде баланса — наложи друг на друга наши лица, получишь идеальное равнодушие, гладкое, как металлическое лезвие.
Он не стал меня переубеждать. Вместо этого сказал:
— Я сейчас отправлюсь в непосредственно Вейзен, работа… Увы, одним преподаванием не наешься. Не желаешь составить мне компанию? Покажу парочку интересных мест. Пора тебе взяться за изучение этого мира, раз уж ты оказались его невольницей, — Гетбер усмехнулся.
Я произнесла ему в укор:
— Вот вы смеётесь… Но ведь, если вы в самом деле сказали правду, то поводом для ваших шуток служит моя смерть. Не думаю, что это красиво.
Его улыбка сменила тон. Появилась в ней некая горечь — горечь вкупе с насмешливостью.
— Как пожелаешь. Ну, я пошёл.
Он резко развернулся и сделал несколько шагов в направлении той дорожки, по которой мы шли только что. Я окликнула его вопросом — ещё одним, который возник в голове несмотря на мою собственную уверенность в том, что я больше ничего не стану у него спрашивать:
— Кто вы?
Гетбер посмотрел на меня через левое плечо: