Все убежали, но один студент все-таки остался. Я попыталась вспомнить, как его зовут, но мне этого не удалось. Хороший мальчик, сосредоточенный на учёбе: вместо того чтобы обсуждать посторонние темы, внимательно слушает, о чём я вещаю, и постоянно что-то записывает. Есть в этом и минус — такие усердные ученики весьма редко отвечают на вопросы, предложенные аудитории, так как полностью погружены в процесс впитывания новых знаний.
Противоположность Вилсона, одним словом. И даже внешне они кардинально отличаются: этот мой студент темноволосый и кареглазый, с более выдающимся разворотом плеч, но менее гордой осанкой.
— Разрешите спросить? — он остановился напротив меня.
— Да, конечно. Спрашивайте. Что-то по теме сегодняшней лекции? И ещё напомните, пожалуйста, своё имя — все я пока что не успела выучить.
— Хопберт, — представился он. — Я понимаю, на сегодняшнюю контрольную вы ответы не дадите сейчас…
— Да, — согласилась я, — но на следующее занятие мы обязательно рассмотрим правильные решения и разберем основные ошибки.
Я покосилась на неровную стопку листов. Сколько их здесь? Должно быть около ста пятидесяти. Надеюсь, я не сойду с ума, пока буду всё это проверять.
— Угу, — заметил Хопберг. — Но все же я не понимаю до конца… Можно взять? — Он потянул руку к мелу, и я кивнула. — Мы смотрим на степень окисления. Но… Если у нас восстановитель?
— Даже если, все верно. Степень окисления может быть как положительной, так и отрицательной…
И понеслось.
Таблицу Менделеева, кстати, я по памяти им изобразила, как смогла. Первые три с половиной периода я, к счастью, помню наизусть. Моим подопечным теперь тоже предстоит их выучить.
Мы с Хопбергом целиком разобрали одно уравнение из того бездонной копилки с уравнениями, которая хранится у меня в голове. И я предложила ему ещё два уравнения для самостоятельной работы. Уходил от от меня, смею надеяться, довольный, с горящими глазами. Кажется, у меня появился претендент на роль лучшего ученика. Люблю, когда студенты учат предмет, потому что он интересен им самим, а не из-за страха отчисления.
Интересно, а здесь могут отчислить? Наверняка должны. Я вообще пока не сильно разобралась во всей этой бюрократии, как проходит приёмная комиссия и кто платит за студентов — империя или родители. Глядишь, узнаю, если поживу подольше…
Я более-менее выровняла стопку с сочинениями студентов, прошлась вдоль рядов, проверяя, не забыл ли кто в спешке сдать листок. Никто не забыл. Хорошо.
Закрыв оконце, которое всё это время наполняло нашу аудиторию свежим весенним воздухом, я наконец вышла из аудитории вместе со всем полученным богатством. И едва не столкнулась с Гетбером, который, как ни в чем не бывало, оббивал пороги аудитории.
— Здравствуйте?
— Долго ты, — пробурчал он. — Это ещё повезло, что аудитория оказалась свободна, так бы тебя вежливо попросили отсюда уйти ещё полчаса назад.
— Вам ничего не нравится, — заметила я. — Ни когда я ухожу рано, ни когда я ухожу поздно.
— Возраст, Варя, — вздохнул Гетбер. — Не забывай, я уже не так молод, как ты. Чем старше становишься, тем сильнее начинаешь ценить комфорт. Куда сейчас направляешься?
— Оставить всю вот эту красоту, — и я плотнее прижала к себе бумажки.
— Что там? — Гетбер шагнул ко мне. Туалетная вода у него оказалась цитрусовая, кислая. — Заставляешь учеников включать голову?
— Нет, там рисунки для любимой мамы от всех её ста пятидесяти детей.
Это оказалось непросто — обойти его, но при этом не коснуться.
Каждый раз, когда я общаюсь с Гетбером, внутри меня спорят две личности: одна советует сказать колкость, чтобы он отстал, а другая — задержать его подольше и расспросить всё, что хотелось бы узнать. Все-таки честных людей здесь не так уж много.
Я двинулась с места, и Гетбер пошёл следом, так что на какое-то время, пожалуй, нужно дать волю личности номер два.
— Вы видели вчерашний взрыв?
— Не видел, — ответил Гетбер, — но слышал о нём достаточно. Как по мне — мелочь, не заслуживающая такого пристального внимания, которое ей уделяют.
— Говорят, там магия была задействована, — заметила я.
— Привыкай, Варя. В этом мире всё так или иначе завязано на магии. И даже тем, кто, казалось, слишком отдален от всей магической кутерьмы, приходится постоянно с ней сталкиваться.