Мне дай волю, я все попытаюсь систематизировать. Так что я вынула из шкафчика, ближайшего к двери, мерный цилиндр на пятьдесят миллилитров — в небольшом количестве, но тут обнаружились даже они. Отмерив ровно пятьдесят миллилитров, принялась медленно вливать живую водицу в раствор, останавливаясь на минуту через каждые десять. Идеальным вариантом было бы выбрать шаг в один миллилитр или хотя бы пять, но Гетбер и без того уже смотрел на меня, как на самого странного человека, которого повстречал в этой жизни.
А он все-таки на порядочное количество лет старше, чем я, так что видел наверняка многих.
— Это называется титрованием, — объяснила я, — когда мы высчитываем количество раствора, необходимого для совершения реакции. Вообще, для этого установка нужна или хотя бы нормальная пипетка, а у нас здесь так, не титрование, что-то около него…
— Я понял, что изобретательности вам не занимать.
Чудо всё-таки произошло, и случилось это на границе между сорока миллилитрами и пятьюдесятью — будь у нас ещё один цветок, можно было бы уточнять величину, уменьшив шаг с отметки «сорок». Надо прогуляться по заброшенным кабинетам и поискать добровольцев. Как хорошо, что растения не умеют ставить подпись — брать согласие у них не обязательно.
А заключалось чудо вот в чем: стебель, коричневый от старости, вдруг наполнился, перестал быть сморщенным, и принялся зеленеть. А из узлов стали произрастать листики — круглые, с волнистым краем, маленькие и невинные. Самые крупные из них успели достичь размера, может, в сантиметр, когда всё остановилось.
— Ты ещё воды подлей. Он и цвести начнёт красным цветом.
— Имели с ним дело?
— Именно с этим — нет, но с ему подобными приходилось.
Послушно отмерив ещё десять миллилитров, я перенесла их в горшок. Сбегала до раковины, наполнила стакан водой до самого края и вновь перенесла всё его содержимое в горшок. Объяснила:
— Чтобы минимизировать потери вещества.
— Какие страшные слова ты говоришь, Варя. С ними даже магии тяжело справляться.
А вот цветку мои слова понравились. В продолжение старых пустились в рост молодые стебли, и на тех тоже проклюнулись листья. Самые взрослые бойцы увеличили диаметр своей листовой пластинки раз в пять, став совсем взрослыми. И где-то там, в их тени, я вдруг заметила совсем ещё скромные, но настроенные весьма серьезно цветочные почки. Ещё пара дней, и они предстанут во всём своем великолепии (я почти уверена, что окажется оно огненно-алым).
— Я дарю этот цветок тебе, — улыбнулся Гетбер.
Я улыбнулась в ответ, но все-таки собрались мы тут по иному поводу:
— Так и должно было произойти? Я имею в виду скорость оживления и результативность…
— Примерно, — Гетбер покачал ладонью из стороны в сторону. — Чуточку медленнее, в половину, но в целом, Варя, как бы мы не пытались загнать магию в строгие границы, у неё все равно есть некая, скажем, размытость, элемент непредсказуемости.
Если отбросить примечания — скорость выросла, в то время как вложения уменьшились. Так и запишем в лабораторном журнале: эксперимент удался! Эффективность заклинания выросла не менее, чем в шесть раз, но, скорее всего, ещё больше, поскольку в своих подсчетах я не учитывала время на создание заклинания.
Я перенесла горшок на подоконник, поближе к микроскопу. И коснулась глянцевых зеленых листьев, чтобы удостовериться, что они действительно существуют в этой реальности, какой бы непонятной она ни была.
— А что будет, если напоить этой водой человека? — поинтересовалась, повернувшись к Гетберу.
— Думаю, у него сердце лопнет. И даже не от счастья, а от перегрузки. Хотя, если эту воду поднесешь к его губам ты, думаю, что-то счастливое в его кончине всё-таки будет. Лично я был бы не против, если бы за мгновение до смерти ты напоила меня этой хрустальной водицей.
— Скажите лучше, куда деть остатки, — прервала я порыв. А осталось колдунствомодифицированного продукта ещё больше половины от исходного объема.
— Оставь мне, — предложил Гетбер. — Перенесу во флакон без этикетки и буду носить в кармане. Если вдруг окажусь в плену, у меня будет лёгкий и почти безболезненный способ избежать допросов. Я вспомню этот наш вечер, и… Эй!
Окна здесь открываются, пусть и со скрипом — я воспользовалась ими в первую очередь, как только узнала, что теперь главенствую над лабораторией. Так вот: волшебная водица отправилась прямиком под куст сирени, соседствующий с барбарисом. Именно этот факт так возмутил Гетбера.