Ну и что мне будет с одного бокальчика?
Не так давно я пила вино практически ежедневно. Возвращалась с работы, включала сериал и выпивала бокал вина. Потом бросила, когда поняла, что это уже входит в привычку. Тем более, ничего, кроме небольшого расслабления этот бокал мне не давал.
— Давайте. Толли с вами… или как их… тилли…
— Тилло, — поправил Гетбер. И пододвинул ко мне собственный бокал. А следом — вручил тарелку с закусками. Сам же вернулся к приготовлению каши.
Вино — совсем другое дело. Касаясь горла, оно согревает его. Продвигаясь дальше, оно ещё и душу успевает задеть. Та тянется, как пригретая солнцем кошка. Готовится к свершениям, за которые очень скоро станет стыдно.
Закуски мне тоже понравились. Сыр так вообще таял на языке, оставляя после себя ореховый привкус.
И что за день? Почему меня постоянно пытаются накормить? И ещё вопрос: почему я этому не противлюсь?
А Гетбер опять молчит. Повернулся ко мне спиной и мешает эту свою кашу, как будто она пригорит ко дну, если он только остановится хотя бы на мгновение. Он молчит, значит, мне суждено говорить. А не так давно было наоборот: он рассказывал великие тайны моего появления в этом месте, зато мне и сказать было нечего.
Выходит, тогда он все же был прав.
Все-таки иногда надо к нему прислушиваться. С тем, чтобы не мокнуть на остановке, он тоже здорово придумал. Есть, конечно, кое-какая загвоздка. Теперь я точно не вернусь в академию до утра. Омнибус, если он вдруг и надумает появиться, со стопроцентной вероятностью подъедет к остановке раньше, чем я осмелюсь вновь выйти на улицу.
— Есть у вас здесь гостиницы? — спросила я.
— Есть, — ответил Гетбер. И добавил как ножом по сердцу: — Но их немного, поэтому комнаты там бронируют заранее.
— А у меня и денег уже не осталось, — призналась я.
— Оставайся на ночь, — предложил Гетбер. — Я постелю тебе в кабинете. Дверь там запирается, поэтому о своей безопасности можешь не беспокоиться: никто к тебе не проникнет, даже если захочет… К утру должно распогодиться. Омнибусы рано начинают ходить… Уедешь, никто и не заподозрит, что ты ночевала вне стен святыни знаний.
— Хорошо. Спасибо.
И как его понять? Вот же характер — сборная солянка. Микс из альтруизма по отношению к бедным учительницам и сарказма к ним же, мало что смыслящим в этом мире.
Итак, каша готова. Гречка совершенно без ничего, если не считать ещё один стакан вина. Я пожелала Гетберу приятного аппетита и отвернулась к окну. На стекле развернулась эпичная битва: одна капля догоняла и пожирала следующую; другая, напротив, распадалась на две, и дочерние капли расползались по разным сторонам, чтобы никогда уже не встретиться. И все это — под шум дождя, с горящими окнами в качестве софитов.
— Можно ли управлять дождем? — поинтересовалась я.
— Можно, — ответил Гетбер, — но не всем.
— А вам?
— Мне такое не под силу. Стихии сложны для управления, поскольку слишком хаотично. Мне нравятся более систематизированные вещи.
— И все-таки этому можно обучиться?
— Можно, — согласился Гетбер, — почему нет?
Я повернулась к нему и залпом допила остатки вина в своем бокале. Не испытывая особого стеснения, взяла бутылку и вновь наполнила свой бокал практически до края.
Поинтересовалась:
— А в теории… Если бы я попросила вас научить меня колдовству, вы бы смогли это сделать? Да, не стоит забывать, что талантами я не обладаю. Но возвращаясь к сути… Вы бы смогли вложить в меня суть колдовства?
Гетбер удивился — взмыли вверх брови. Но все-таки ответил:
— В теории — мог бы.
— Но делать этого, конечно, не станете? Зачем тратить время зазря на такую пустышку, как я. Правильно?
— Правильно ли? — Гетбер вздохнул и интеллигентно пригубил вино. — Скорее да, чем нет. С одной стороны, ты не сможешь применить эти знания. Но с другой — ты сможешь передать их другим, быть посредником между мной и кем-то, кому в данный момент нужны мои знания.
— А камни?
— Что — камни?
— Я могу создавать камни, но при этом использовать камни, которые будут многократно их усиливать. Это возможно?
От гречки ничего не осталось. Гетбер поднялся, убрал тарелку в раковину и вернулся к столу. Подхватив колбаску из моей тарелки, заметил:
— Не доверяю этим вашим камням. Да. Однажды, думаю, ты сможешь вывести для них формулу, если это все-таки возможно. Но на это потребуется не один год. И ещё такой момент — любое незначительное изменение эту формулу может сломать. И придётся возвращаться к началу.