— Варвара?
Я обернулась, услышав за спиной громкий звук. Честно говоря, я настолько глубоко погрузилась в собственные мысли, что не сразу даже поняла, что обращаются именно ко мне.
За спиной оказался Вилсон. Выглядел он слегка встревоженным (что, конечно, ничуть не убавляло его благородной красоты), поэтому я спросила:
— Что-то случилось? У вас остались вопросы по лекции?
— У меня есть вопрос, — он чуть улыбнулся, — но не по лекции. Вы сейчас сильно заняты?
Я покачала головой из стороны в сторону. Время у меня пока что есть. И тогда Вилсон, кивнув, отошёл в сторону. Видимо, он, как и я, ждал, пока аудитория опустеет полностью. Но себя за студента, который должен её покинуть, не считал.
Сложно представить себе более романтичную картину.
Ряды пустых парт. Через большие окна проникает яркий солнечный свет, бликует на металлах, превращает гладкие поверхности в зеркала, подсвечивает вальсирующую в воздухе пыль. Снаружи раздаются голоса, но мы слышим лишь их неясные отголоски. Стоим друг напротив друга и молчим.
— Я хотел спросить у вас, — первым заговорил, конечно, Вилсон, — не занят ли ваш завтрашний вечер? Спросил бы раньше, но сам узнал только вчера…
— О чем именно?
— Это хорошо, что вы не сказали сразу — я буду занята, не забивайте мне голову своей чепухой, — Вилсон улыбнулся ещё раз, уже радостнее. — В общем, завтра вечером в нашем театре пройдёт вечер поэзии. Малый зал, немного зрителей и выступающих, но все — прошли строгую проверку. Должно быть красиво. Как дополнение, будут вино и закупки.
— Вы приглашаете меня сходить? — хмыкнула я. — На что ставите: на то, что я соблазнюсь поэзией или все-таки вином?
— Одно неотрывно связано с другим, — заметил Вилсон. — Я знаком с несколькими поэтами, и все до одного признаются, что вино, хоть и путает мысли, но благоприятно влияет на полёт фантазии и усиливает эмоциональность.
— А что насчет строгой проверки? Почему вы так уверены, что я её пройду?
— Не сомневайтесь, вы обязательно её пройдёте. Даже если мир вдруг перевернётся и кто-то особо смелый скажет вам, что проверку вы не проходите, вы сможете показать одну бумагу… Я сейчас вам её вручу.
Вилсон полез в перекинутую через плечо кожаную сумку и извлёк на свет небольшую золотистую карточку, на которой витиеватым подчерком было выведено: Особое приглашение.
Я взяла карточку в руки, перевернула её и прочитала всё то, что Вилсон только что озвучил: дату, время, название мероприятия и горячее убеждение в том, что эта карточка даёт право на него попасть.
— И откуда у вас эта красота? — полюбопытствовала я. — Неужели на этом вечере будет выступать Отолайн…
— Нет-нет, — прервал меня Вилсон. — Моя любимая актриса — рыба покрупнее, она такие вечера уже лет пятнадцать обходит стороной. Но зато там буду читать я… Пройдемся по классике и по современникам, и, может, даже что-то собственного сочинения прочитаю.
— Правда? Вы пишете стихи?
Вилсон плавно кивнул и заметил:
— Также, помимо меня, на этом вечере будут ещё артисты, в большинстве своём куда более достойные. Так что скучать вам точно не придётся. Даже если вы совершенно равнодушны к поэзии, вас развлекут закуски… Конечно, я не настаиваю. Но приглашение все же оставьте себе, если вдруг решитесь прийти. Подходите к главному входу, там вас встретят и проведут. Сам я, к сожалению, не смогу встретить вас, буду дрожать от страха за кулисами.
Солнечные лучи и карточку не обошли стороной — ласково коснулись её лицевой стороны, и выделенные золотой фольгой вензеля вспыхнули. Я спрятала карточку в карман, не став спорить с Вилсоном, и наконец подняла на него взгляд.
— Благодарю вас за приглашение. Я постараюсь прийти. Но все-таки… Разрешите задать вам встречный вопрос?
Сколько бы лет не было девушке, пятнадцать или все двадцать пять, ей очень легко растаять от такого внимания, а очарованность собственным студентом, жителем другого мира, вовсе не входит в мои планы.
— Да, конечно, — отозвался Вилсон. — Что вы хотели спросить?
— Зачем вы всё это делаете? Какую преследуете цель, приглашая меня на спектакли и поэтические вечера, угощая в ресторанах?
— Никакой, — ответил Вилсон просто. — Я всего лишь знакомлю вас с городом и с его обитателями… Хорошо, — он вздохнул, — я совру, если скажу, что мне неинтересно рядом с вами. Мне нравится сравнивать ваши слова с собственными мыслями, наблюдать за тем, как… как вы радуетесь или удивляетесь. Без злого умысла.
— Как за диковинной зверушкой? — усмехнулась я.
— Ни в коем случае, — он помотал головой. — Как за сильной личностью, непохожей на всех, кого я когда-либо знал.