— Я быстро, — открыла дверцу и, не выпуская из рук письмо, пошла к воде.
Песок под ногами был мокрый, грязно-серый, совсем не похожий на тот, по которому я ступала во время нашего с сестрой путешествия.
Подойдя к воде, я застегнула куртку и прислушалась к смешанному с птичьим гомоном плеску волн. Ветер, всё ещё довольно сильный, попытался выдернуть конверт у меня из пальцев, зашуршал бумагой.
— Это не твоё, — шепнула я ему и тут же вздрогнула, услышав за спиной тихое, рокочущее:
— Разговариваешь с морем?
— С ветром, — уняв подскочившее от неожиданности сердце, обернулась на Руслана.
Дождалась, пока он подойдёт ближе, встанет рядом и только потом, не отводя взгляда от воды, сказала:
— Это личное, Рус.
Расстегнула клатч, но кроме помады, брелока от машины и спрятанного во внутреннем карманчике обручального кольца, ничего не нашла. Запустила руку в карман куртки.
— Это ищешь? – он подал мне простую чёрную зажигалку.
Ещё до того, как взять её, я почувствовала соприкосновение наших пальцев. Будто бы тело моё запомнило его. И действительно – мимолётное касание, как уже бывало раньше.
— Откуда ты знаешь?
— Ниоткуда, — он смотрел на корабль. Щурился, глядя вдаль, на искристую воду, а ветер трепал его волосы. Рыжая куртка казалась яркой – слишком яркой для него, а мне вдруг подумалось, что этот цвет идёт ему куда больше чёрного – цвет огня.
— Жду тебя в машине, — постояв ещё немного, бросил он, и песок зашуршал под его удаляющимися шагами.
Дождавшись, пока звук этот стихнет, я вздохнула и, вырвав маленький огонёк, поднесла к нему угол конверта. Смотрела, как чернея, скручивается бумага, как она осыпается тут же уносимым прочь пеплом.
— Я забыла, Борис, — прошептала. – Забыла.
Слова мои, подхваченные ветром, растворились в шуме волн. Разжав пальцы, я выпустила крохотный клочок бумаги, и тот, отнесённый в море, былинкой растаял в синеве. Расставив ноги на ширину плеч, я, щурясь, смотрела на корабль, как смотрел до этого на него Рус. Дом там, где человек может быть собой…
— Где ты можешь быть собой, девочка без прошлого? – слова в никуда. Слова, ответа на которые дать был не способен ни ветер, ни море, ни пока ещё я сама.
— Ты же собирался отвезти меня в гостиницу и спровадить из города, — заметила я, когда мы, вместо того чтобы покинуть порт, свернули к пристани.
Хаммер едва ощутимо качнулся, наскочив на выбоину. Руслан поджал губы. Всего на мгновение, но я успела заметить это, и сама ощутила очередной прилив злости. Нет, всё равно ему не было! Тогда что?!
— В чём дело, Руслан? – решительно спросила я.
— Мне нужно забрать кое-что с яхты, — он снова говорил ровно, почти безучастно. И снова этот непроницаемый взгляд.
— Я не об этом! – кинула клатч на заднее сиденье. Кошка, успевшая свернуться калачиком, зашевелилась и тут же улеглась снова. – В чём дело, Руслан?! Может быть, ты всё-таки скажешь мне, почему хочешь, чтобы я уехала? Только не говори, что я мешаю твоему дурацкому уединению. Вот это вот всё, — махнула на пристань. – К чему это?! Как бы тебе ни хотелось убедить меня в моей собственной глупости, я не такая дура, Руслан!
Остановив Хаммер, он разблокировал двери. Так ничего мне и не сказав, вышел на улицу. Дверца хлопнула с такой силой, что машина дрогнула, как если бы наехала на булыжник. Куда уж там выбоине, в которую колёса угодили до этого!
— Руслан! – злая, я последовала за ним. – Рус!
Догнала, когда он уже шёл к виднеющейся вдалеке яхте и, вцепившись в рукав, рывком развернула на себя. Черты лица были жёсткими, чёткими, каменными, тогда как глаза пылали гневом. Как будто в них отражался ночной шторм.
— Иди в машину, — он схватил меня за руку и толкнул в сторону Хаммера. Вот только на этот раз уступать я была не намерена, что бы он ни делал. Хватит с меня этих его «уезжай» и «убирайся».
— Что происходит? – выговорила так же решительно и твёрдо. – Я никуда не уеду, пока ты не скажешь, Руслан.
Верхняя губа его дёрнулась, по скулам заходили желваки.
— Это тебя не касается, — процедил он.
— Вот как?! – снова вцепилась в его рукав. – Нет, дорогой мой, так дело не пойдёт. Вначале ты скажешь мне, почему мне нужно убраться, а потом уже я решу, убираться мне или нет. Только так и никак иначе!
— Ты слишком много себе позволяешь, Ева.
— В самый раз, — в тон ему ответила я.
Одарив ещё одним тяжёлым взглядом, он взял меня за локоть и потащил к яхте. Едва успевая за ним, я шла следом, чувствуя, что меня колотит от ярости и вместе с тем понимая – если на этот раз я и не победила, то по крайней мере, сыграли мы в ничью. Другое дело, что ответов я так и не получила.