— Спасибо, уважаемая. Спасибо. Вопросов больше не имею.
— А хотя и имеете, так что я еще могу сказать, товарищи.
— Вот видите, Шура, если бы им не нужен был Мацков, а вернее его альбом, вряд ли Мишель из Севастополя приехал бы сюда. Важно это? Или нет, камрады?
— Важно, командор, — согласился компаньон-молодец.
— Известное дело, Остап Ибрагимович, раз они и сюда пожаловали, — подтвердил Козлевич. — Куда едем? Возвращаемся в Симферополь, или в Евпаторию, искать эту самую Фатьму?
— В Симферополь… В Евпаторию незачем нам уже ехать, если бы даже и знали, как там найти сакскую горничную. Мы выяснили то, что хотели выяснить, друзья.
Балаганов отпил из фляги немного бузы, когда «майбах» уже выезжал из грязелечебного санатория, а затем сказал:
— Командор, Адам, помните, как в прошлый раз мы здесь вкусно поели. Не посетить ли нам туже харчевню?
— Да, время и покушать за весь день, — согласился на этот раз без предисловий Бендер.
Проехав по центральной улице к базару, они остановились у распахнутых дверей с вывеской: «Шашлыки. Чебуреки. Шурпа и вино». Заняв столик, заказали обильный обед-полдник. И когда ели, сидящий напротив окна Козлевич вдруг произнес, так как до этого все молчали, занятые едой.
— Братцы, а там фотография, вывеска её…
Остап, наслаждаясь пахучим шашлыком, после шурпы, сделал глоток вина и без всякого энтузиазма промолвил:
— Зайдем, на всякий случай…
— Нам уже по привычке, — усмехнулся Балаганов.
Бендер взглянул на него, но промолчал, держа в руке свернутый вдвое чебурек.
После еды компаньоны зашли в сакскую фотографию. Она размещалась в домике непривлекательного вида, с окнами, с наружными на них синими ставнями. А когда вошли в комнату со скрипучим дощатым полом, то у великого искателя сразу же пропало желание что-либо спрашивать у молодого фотографа с тонкими усиками, который, накрывшись черной материей, устанавливал видимость своего аппарата, направленного на посетителя, с видом замороженного, чинно сидящего, держа руки на коленях, и смотря выпученными глазами в объектив аппарата.
— Будем фотографироваться, товарищи? — освободил голову фотомастер от своего покрывала. — Один момент, спокойно, снимаю, — это он уже сказал застывшему клиенту, и после магниевой вспышки, еще сказал ему: — Всё, товарищ, вы свободны. За карточками — завтра. — вытащив кассету из фотокамеры понес её за шторы в проявочную.
— Может быть и нам запечатлеться, командор?
— Еще успеете, Шура, если ваше обличье понадобиться УГРО, — ответил Бендер.
— Так как будем сниматься, товарищи? — вышел из-за штор фотограф. — Группой или по одному?
— Спасибо, мастер, но нас интересует фотограф по фамилии Мацков, — без малейшей надежды спросил Бендер.
И это подтвердилось, когда тот, подняв бровки от такого вопроса, а может быть, от разочарования, что вошедшие не собираются фотографироваться ни группой, ни по одиночке, ответил не совсем мягко:
— Нет такого здесь, товарищи. Я Сидоров, а Мацкова… И не слыхал о таком даже, — с сожалением смотрел он на не состоявшихся трех его клиентов.
— Вопросов больше не имею, мастер, — пошел к выходу Остап, а за ним и его «камрады».
— Так не желаете фотографироваться? — сделал последнюю попытку тонкоусый фотограф.
— Времени нет, уважаемый, ищем фотографа Мацкова, вот если бы…
— Да, товарищ, но на обратном пути, мы бы могли, — подпрягся Балаганов, вселяя надежду на заказ фотографу.
— Если так, могу посоветовать, — вышел вслед за компаньонами фотограф. — Вам надо обратиться в Дом обслуживания населения Крыма, товарищи. Там, возможно, и знают, — восхищенно смотрел он на «майбах».
— Дом обслуживания населения Крыма? — остановился Остап, с интересом глядя на советчика. Ваша фотомастерская тоже входит туда?
— Туда, туда, — закивал фотограф. — И расценки поэтому у меня ниже, чем у частника.
— Учтем, товарищ. Спасибо за совет, на обратном пути и заедем к вам. А где находится Дом товарищ?
— В Симферополе, на Пушкинской, где же ему быть. Так заезжайте, буду рад вас обслужить. Посмотрите мое качество… — указал он на стенды с фотокарточками прикрепленными к половинчатым створкам двери.
— Да, хорошее, смотрели уже, товарищ, — поспешил сесть в машину на свое командорское место Бендер. — Адье, товарищ! — приложил он два пальца к фуражке.
Выпустив струйку сизого дымка, автомобиль помчался на выезд из этого курортно-лечебного городка. Бендер молчал, а затем сказал, укоризненным тоном голоса: