Мо Си прекрасно знал, что для предотвращения утечки секретной военной информации в государстве Ляо на солдат и офицеров было принято накладывать темное заклятие Хранителя Тайн.
Так что, скорее всего, в случае Гу Мана Хранитель Тайн царства Ляо вступил в борьбу с Захватом Души Мужун Ляня. Столкновение двух этих заклятий должно было удвоить страдания Гу Мана.
— … — кадык на горле Мо Си судорожно дернулся. Он первый раз видел Гу Мана после разбирательства в тронном зале.
Больно.
Это было слишком больно.
Гу Ман предал его и пытался убить. Руки этого человека по локоть в крови, и грехи его нельзя простить.
Но…
Это был тот самый человек, который однажды в Палате Золотых колокольчиков самоотверженно бросил свою жизнь, военную карьеру и планы на будущее под ноги государя, чтобы в порыве благородной ярости потребовать погребения для своих погибших солдат.
Это был тот самый человек, который когда-то сидел рядом с ним у костра, болтал без умолку, жарил мясо и пытался поддразнить его.
Тот самый человек, который когда-то, лежа в его постели, бормотал, что любит его.
Тот яркий и живой, дерзкий и отважный, с телом бога войны и сердцем, что никогда не остынет.
Тот юный, талантливый и пылкий молодой человек, который, казалось, будет гореть вечно.
И все, что осталось от него теперь, вот эта изломанная и покрытая шрамами пустая оболочка…
Внезапно Мо Си очень отчетливо осознал, что он отсутствовал в столице целых два года. За это время сколько было подобных допросов? Как часто люди Чунхуа пытались вырвать из Гу Мана секреты королевства Ляо? Пытки, когда смерть милее жизни, но даже небеса равнодушны к твоим рыданиям, сколько раз это было?
Выдержка быстро рассеялась, боль же становилась все глубже и сильнее.
«Мы всегда будем вместе. Как бы ни было тяжело, я выдержу все.
Братишка[7]…»
[7] 师弟 shīdì шиди — младший соученик. От переводчика: исходя из обращения, тут говорит Гу Ман.
Мо Си крепко зажмурился. В этот момент он понял, что больше не вынесет и, стиснув зубы, притянул мужчину на каменном ложе в свои объятия. Собрав в ладони яркое сияние, он приложил руку к спине Гу Мана и направил чистую подавляюще-мощную духовную энергию в это изуродованное окровавленное тело.
Он понимал, что ему не следует этого делать. Если об этом станет известно, ему сложно будет объяснить, почему он сломя голову примчался сюда только для того, чтобы лично исцелить раны Гу Мана.
Ему было совершенно ясно, что лучшим решением сейчас будет передать Гу Мана на попечение тюремных целителей. Под давлением прямого приказа государя эти люди будут очень старательны и не допустят гибели своего пациента, да и Мужун Лянь не посмеет добить его.
Но…
Но ему не удалось сдержать этот порыв. Его сердце словно разорвали когтями хищные птицы. Больше десяти лет любви и ненависти. Все эти годы он не мог просить его вернуться, но и отпустить тоже так и не смог. Эти чувства иссушили его изнутри.
Сейчас ему казалось, что если он не будет обнимать это тело, без остатка наполняя его своей духовной энергией, то и сам будет обречен умереть от сердечной боли в этом ледяном карцере.
Большинство ран на теле Гу Мана были нанесены божественным оружием Мужун Ляня, поэтому они затягивались очень медленно. В процессе их заживления военная форма Мо Си почти полностью пропиталась кровью. Впоследствии, когда начала восстанавливаться чувствительность конечностей, руки Гу Мана начали мелко дрожать, а окровавленное тело забилось в судорогах.
Прошло довольно много времени, прежде чем Гу Ман начал бормотать:
— Я… не знаю… ничего… я не знаю…
Мо Си хранил молчание. Так и не проронив ни слова, он просто продолжал поддерживать Гу Мана, так и не осмелившись прижать его к своей груди. Он чувствовал, что стоит пойти на поводу у своей слабости, и ему уже не удержаться от падения в бездну греха, но и отпустить Гу Мана уже не хотел и не мог. Ему казалось, что как только он сделает это, его сердце сразу же остановится.
Закрыв глаза, Мо Си медленно направлял мощный концентрированный поток духовной энергии в тело Гу Мана.
В ледяном карцере было слышно только бессвязное бормотание Гу Мана и, в конечном итоге, в этой мертвой тишине Мо Си вдруг услышал тихое бормотание:
— Я... хочу... я хочу... хочу… иметь…