[10] 名正言顺 míng zhèng yán shùn мин чжэн янь шунь — если имя верно, слова тоже имеют вес; быть безукоризненным номинально и по существу; узаконенная суть; вещи, названы своими именами.
Я смогу дать тебе дом.
Когда-то наивный и пылкий юноша в глубине своего сердца дал клятву.
Это не займет много времени, я не буду затягивать, дай мне пару лет. Я хочу дать тебе дом, хочу быть рядом с тобой всегда.
С болью в сердце юный Мо Си нежно гладил лицо своего братца Гу, горячо умоляя поверить в него.
Гу Ман, просто подожди меня еще немного... ладно?..
Автору есть что сказать:
Сегодня представлений не будет. Погуляйте где-нибудь в другом месте. Фьють-фьють! Я птичка-грубиянка!
PS. Про «Воскрешающий райский аромат»... все, кто играл в «Бессмертный Меч», знают, что это за штука, так что это придумано не мной… чтобы не было недоразумений, признаю копирайт.
Снова PS. Сыворотка правды в «собачью» эру использовалась только Цитаделью Тяньинь, но во времена древних волкособов, эта формула не является запатентованным товаром под маркой Тяньинь.
И снова PS. Читатели, которые разглядели происхождение Отрезающего воду меча действительно удивительные люди, преклоняюсь перед вами.
Глава 27. Тайно слежу за тобой
К тому моменту, когда Мо Си вышел из ледяного карцера, душа тюремщика почти отошла от ужаса.
До этого безжалостный чиновник по фамилии Ваншу пришел «проведать» Гу Мана. Когда он вышел из камеры на его ярко-синей шелковой одежде не было ни единого пятнышка, даже подвеска с лунным камнем висела идеально ровно. В итоге он вошел внутрь и… вот те раз! Гу Ман из человека превратился в кровоточащую отбивную!
Если после подобных пыток Ваншу умудрился выйти из камеры чистеньким, то, глядя на залитую кровью одежду князя Сихэ, оставалось предположить, что Гу Ман уже...
От этих мыслей у него подкосились ноги. К счастью, его подмастерье оказался рядом и вовремя поддержал его. С трудом приняв вертикальное положение, дрожа всем телом, он поспешил отдать долг вежливости:
— Доброй дороги, князь Сихэ.
Бледный как смерть Мо Си, поджав губы, молча пошел прочь по мрачному холодному коридору тюрьмы, даже ни разу не оглянувшись. Подкованные железом армейские сапоги громко лязгали, столкнувшись с холодными камнями пола.
— «Воскрешающий райский аромат»! Быстро! Быстро! Неси скорее!
Как утопающий за соломинку схватившись за чудодейственный «Возвращающий к жизни райский аромат», способный восстановить даже сгнившие ткани и кости, надзиратель собрал вокруг себя группу поддержки из целителей и ворвался в ледяной карцер, где снова чуть не упал от шока.
Гу Ман лежал на каменном ложе с ног до головы укрытый расшитым золотом черным пальто. Из-под мехового воротника выглядывала половина изможденного бледного, но не испачканного кровью лица.
Подмастерье изумленно замер:
— Наставник, это… это что за дела?..
Взгляд тюремного надзирателя, рассеянно скользивший по накинутой на Гу Мана одежде, замер на сложном узоре в виде переплетенных змей на рукаве. Его сердце дрогнуло… разве змеи не символ Северной пограничной армии?
А потом в его голове оформилась мысль: когда Мо Си входил в карцер, он был одет в свободное подбитое мехом зимнее пальто, но когда вышел, на нем была только черная военная форма, плотно облегающая его внушительную фигуру. Тогда эта одежда… неужели?..
Тяжело сглотнув, он приблизился к каменному ложу и, осторожно приподняв меховой ворот, в самом деле увидел мирно спящего Гу Мана. Дыхание узника выровнялось, да и раны больше не кровоточили. Надзиратель был потрясен, интуитивно чувствуя во всем этом какой-то подвох. Но стоило ему вспомнить о холодном и высокомерном поведении Мо Си и то, что Гу Ман когда-то безжалостно вонзил нож в сердце этого гордого аристократа, и искра озарения, так и не разгоревшись, погасла.
Его юный подмастерье, вытянув шею, заглянул ему за плечо и, в деталях все рассмотрев, воскликнул:
— Ох! А разве это не одежда князя Сихэ?
— …
— Наставник! Наставник, но ведь говорят, что князь Сихэ такой чистоплюй, что даже вещи свои никому трогать не дает!
Надзиратель на мгновение потерял дар речи, а потом, опасливо оглянувшись, спросил:
— Думаешь, он вернется за своей верхней одеждой?
— Э... — подмастерье смущенно почесал затылок. — И то правда.
Любопытство сгубило не только множество кошек, так что после небольшой паузы любознательный подмастерье не удержался от вопроса:
— Но разве князь Сихэ не допросить его приходил? Почему он так снисходителен к этому преступнику?