— Передай мне Гу Мана!
— Передать? Я же не дурак. Когда-то он был самым свирепым генералом в Ляо. Хотя его духовное ядро разрушено, у меня есть свой способ контролировать его силу и вернуть ему былую боевую мощь, — странный человек-призрак хмыкнул. — У меня есть такой способный охранник, почему я должен отдавать его? — после паузы он продолжил с еще более явной насмешкой в голосе. — В вашем Чунхуа вы единственный, кто может в одиночку противостоять ему в бою. Пока он стоит на страже, все, кто придут за вами, не смогут пройти мимо него. Что же касается вас, князь, вы сами пришли сюда… — излишняя фамильярность его речей стала еще более явной. — И для вас у меня есть другое решение.
Теперь с каждым словом, голос его звучал все тише, словно он уходил прочь.
— Раз уж вы так безрассудно смело пришли сюда в одиночку и не побоялись войти в мою иллюзию, я просто обязан быть гостеприимным хозяином и устроить вам теплый прием, — мужчина хохотнул. — Князь Сихэ, эта чудная ночь слишком коротка, пожалуйста, воспользуйтесь моментом и насладитесь ей сполна[6].
[6] 及时行乐 jíshí xínglè цзиши синлэ «лови момент, получай удовольствие» — веселись, пока можешь.
— Ты...
Словно в подтверждение слов этого призрака, перед Мо Си внезапно вспыхнуло алое сияние и послышалось тихое пение, больше похожее на бормотание:
— Молодые листья яшмового чая с дождем наполнили озеро. Золоченую дверь в мой терем осветило солнце. Все влюбленные пьют вино и поют любовные песни. Посмотри, даже бессердечные муравьи имеют чувства[7]…
[7] Отсылка к пьесе «Сон Нанькэ» поэта Тан Сяньцзу (о путешествии в страну муравьев), смысл которой в том, что даже муравьи имеют эмоции, люди же зачастую заблуждаются, не слушая свое сердце.От переводчика: эту же арию пела приглашенная в военный лагерь Юэ Чэньцином оперная певица во 2 главе.
С самого начала Мо Си знал, что как только он ступит в Людские Грезы, разорвать наваждение изнутри будет невозможно, и останется только надеяться на подкрепление, присланное государем. До этого момента ему придется лицом лицу столкнуться с иллюзиями черного мага, однако, пока ему удается сохранять ясность сознания, он без труда сможет противостоять наваждению.
Но именно в этот момент из глубины иллюзии послышался призрачный голос:
— Князь Сихэ, я знаю, что вы задумали. Думаете, что сможете продержаться, не так ли? — он самодовольно хохотнул. — Очень жаль, но может вам и хватит на это сил, Гу Ман вряд ли сможет похвастаться подобной выносливостью.
Сердце Мо Си дрогнуло:
— Что это значит?
— Люди говорят, что выдержка и самообладание князя Сихэ поразительны, и его практически невозможно вывести из равновесия. Конечно, я не настолько глуп, чтобы бить кулаком по кости. Сейчас, когда Гу Ману не хватает части души, он не более чем безумный жалкий червь в моих руках… Естественно, мне проще использовать его для нанесения удара… — после паузы он вкрадчиво продолжил. — Когда вон то колечко указывало вам путь, оно ведь сообщило вам о том, что Гу Ман одурманен?
Мо Си почувствовал, как кровь стынет в его жилах:
— Ты!.. — взвился он.
— Что я? Подлец? — призрачный незнакомец довольно хохотнул. — Я просто дал ему немного зелья для восстановления сил, чтобы он мог стать моим телохранителем. Добродетельный благородный князь Сихэ, о чем это вы подумали? — после небольшой паузы, призрачный негодяй радостно продолжил. — Хотя то, что вы подумали, абсолютная правда: у меня и правда нет ни стыда, ни совести, поэтому я собираюсь дать ему совсем другую дурь!
— …
— Я ведь забросил в эту иллюзию не только вас, но и его тоже, — масляным голосом продолжил призрачный незнакомец. — Может быть, добродетельный князь с его железной выдержкой и самообладанием сможет выдержать все, но сможете ли вы смотреть как он… хе-хе, все, молчу, ни слова больше.
Мо Си был настолько взбешен, что чуть было не разразился бранью. Все-таки каково истинное обличье этого «насильника»? Ли Цинцянь, повар из королевства Ляо или распущенный призрак?
— Люди — не более чем желания, облеченные в плоть и кровь. Некоторые из них предаются пороку, а другие отрекаются от телесных радостей, ради славы и доброго имени. Однако, если удовлетворение собственной плоти — это порочное желание, разве стремление к мирской славе не точно такое же порочное желание? — на этих словах человек-призрак довольно захихикал. — Так в чем тут разница?
— …
— Идите. Братец Гу Ман ждет впереди.
Его голос полностью исчез, но песня бамбуковой флейты становилась все громче, взлетая к небесам вместе с голосом, переливы которого были похоже на изгибы тела ядовитой змеи: