— В сезон дождей вода уносит землю. Пестрые облака, подобно цветам, на ветру проносятся перед глазами. Наша тайная клятва стала безжалостным испытанием. Спроси, когда восточный ветер развеет этот сон... тогда я проснусь...[7]
С последним громким «проснусь!», окружающий его туман вдруг рассеялся.
Мо Си обнаружил, что стоит на ярко освещенной фонарями ночной улице. Вокруг него множество людей сновали туда-сюда, как челноки на ткацком станке, а над головой его раскинулось темное море, полное никогда не спящих звезд.
Перед усадьбой с выбеленными стенами, покрытыми иссиня-черной черепицей, стояли два стражника в синих одеждах, расшитых золотым узором из облаков и молний[8]. С двух сторон от мощеной дороги, ведущей в поместье, горели восемь фонарей, а на табличке, висевшей над главными воротами, был тотемный символ летучей мыши, подсвеченный синим духовным сиянием.
[8] 云雷纹 yúnléiwén юньлэйвэнь — археол. орнамент облака и молнии: орнамент на бронзовых сосудах эпохи Инь—Чжоу; овальные линии символизировали облака, прямые — молнии.
Герб клана Мужунов.
— Почему это... поместье Ваншу?
Иллюзии Людских Грез обычно имели связь с определенными воспоминаниями, от которых их жертве было сложно отказаться.
Однако сейчас не только он, но и Гу Ман попал в ловушку этой иллюзии. В таком случае сцена, которую он видел, была рождена не его внутренними демонами, а памятью одурманенного человека, раньше него пойманного в ловушку сна…
Гу Ман.
Хотя память Гу Мана была повреждена, навязчивая идея, скрытая в его сердце, все еще могла воплотиться в иллюзии. Однако почему это было поместье Ваншу?
Поместье Ваншу. Дурман. Вожделение. Прошлое. Эти слова всплыли в его сознании одно за другим. Мо Си тщательно обдумал их и от пришедшей в его голову идеи вмиг переменился в лице.
Может быть, Гу Ман был похищен из-за... этого воспоминания?
Беззвучно выругавшись, он ухватился за украшение на коньке крыши и, взлетев на покрытую черепицей стену, направился в хорошо известный ему укромный уголок поместья Ваншу.
Автору есть что сказать:
Мужун Лянь: — Допустим, вы хотите, чтобы я продолжал поддерживать вас двоих и предоставил вам свой дом для мужеложства! Но стоит мне выйти за ворота моего поместья, на меня обрушиваются брань и проклятья. Я не получаю никакого удовлетворения от своей благотворительности! С меня хватит, я сам хочу стать главным топом этого романа, поэтому объявляю кастинг. Кто желает появиться в паре со мной на большом экране?
Юэ Чэньцин: — Я еще ребенок.
Мо Си: — Хе-хе.
Гу Манман: — Говорят, некоторые отступники шипперят меня и тебя (и я сверху).
Цзян Есюэ: — Я натурал.
Четвертый Дядя: — Я картонный персонаж второго плана.
Государь: — А-Лянь, литературный портал «Цзиньцзян» запрещает разврат и беспорядочные любовные связи, иначе я бы не отказался сыграть с тобой в «безумный император превращается в развратную наложницу».
Цзян Фули: — Кто-то сказал, что любовь — это болезнь[9]. Эти слова навеки запали мне в сердце.
[9] От переводчика: отсылка к Цзян Си — персонажу романа «Хаски и его Учитель Белый Кот».
Мужун Лянь: — ...Эй, парни, разве я вас спрашивал? В моем портфолио ясно написано, что я тоже натурал! Я приглашал прекрасных дам, ясно вам?! Все, кто отписался выше, катитесь к чертям собачьим!
Глава 29. Место тайных любовных свиданий 18+
Часть контента 18+ (графическое описание жесткого секса между мужчинами) в этой главе была удалена с официального сайта. Перевод выполнен по кэшу.
Да, именно в том направлении.
С каждым шагом серебряная игла на кольце Мо Си светилась все ярче.
Остановившись перед маленьким флигелем, Мо Си попытался выровнять участившееся дыхание. Он поднял аристократически бледный длинный палец, чтобы получить подтверждение своей догадки. Игла снова стала частью узора мифического змея Тэншэ… значит, Гу Ман был внутри.
Если Гу Ман был накачан афродизиаками, в этот момент самым большим желанием его сердца было удовлетворение похоти, и в этом флигеле…
Кадык Мо Си заходил ходуном.
...Здесь он и Гу Ман чаще всего тайно встречались…
В те времена презренный и бесстыжий Мужун Лянь после первой их большой военной кампании приписал себе все подвиги Гу Мана на поле боя и получил щедрую награду от государя, в то время как Гу Ман так и остался ничтожным безымянным рабом из поместья Ваншу.