— Г-г-генерал Мо!.. Спасите! Спасите меня! Ааааа!
Несмотря на то, что Юэ Чэньцин был заклинателем, наслушавшись страшных историй про злых духов и призраков, он дико боялся их. Юноша хотел броситься прочь, но так испугался, что у него отказали ноги, и он с глухим звуком шлепнулся на землю. Глаза его стали круглыми, как пуговицы, щеки ввалились так, что он стал похож на визжащего сурка.
Женский труп безучастно смотрел на него и не двигался. Расшитое золотыми бабочками-парусниками алое платье трепетало на гуляющем по пещере холодном ветру.
Юэ Чэньцин судорожно сглотнул, и тут его помутившийся от страха разум осенила светлая мысль. Он был так поражен, что не смог сдержать изумленного возгласа:
— Ты! Ты ведь… Цуй, сестрица Цуй из чайной?
Спокойное лицо мертвой девицы Цуй даже не дрогнуло.
Какое-то время спустя она вдруг снова захихикала и из ее широко открытых глаз потекли кровавые слезы.
Раз — красавица одарит скорбной усмешкой, два — со смехом прольет кровавые слезы, три — рассмеется…
Стоило Юэ Чэньцину вспомнить те несколько строк, написанных на скале, его разум тревожно загудел, и он поспешил крикнуть Мо Си, уже вступившего в бой с другими женскими трупами:
— Ааа! Князь Сихэ! Скорее , нельзя дать ей хихикнуть третий раз, иначе она не даст мне уйти!
И в ответ тут же получил удар по голове курительной трубкой. Оказывается Мужун Лянь в это время был совсем рядом с ним, и крик Юэ Чэньцина чуть не порвал ему барабанные перепонки. От злости Мужун пару раз приложил его трубкой, отчего вся опиумная зола оказалась у него на макушке.
— Вот дебил! Ты разучился сражаться с нечистью? Разве это не обыкновенный живой труп?! — сердито фыркнул он.
— Но я... я… я боюсь призраков! — совершенно по-детски взвыл Юэ Чэньцин и, совершенно забыв о приличиях, крепко вцепился в бедро Мужун Ляня.
Мужун Лянь: — …
Именно в этот момент уголки алых губ девицы Цуй приподнялись:
— Хи-хи… хи-хи…
— В жопу засунь свое «хи»! — прежде чем труп успел хихикнуть последний раз, Мужун Лянь безцеремонно вбил ей в рот свою трубку, а затем, склонив голову, посмотрел на вцепившегося в его штанину Юэ Чэньцина и сердито сказал:
— Зачем ты вцепился в меня? Может, уже отпустишь?!
Автору есть что сказать:《Новогодние пожелания》
Мо Си: — Хочу, чтобы Гу Ман никогда не предавал страну.
Гу Ман: — Хочу есть мясо каждый день.
Цзян Есюэ: — Хочу, чтобы у меня была полноценная роль, а не жить как Мэй Ханьсюэ из соседнего дома, перебиваясь соевым соусом и эпизодами[6].
[6] 打酱油戏份 dǎ jiàngyóu xìfèn да цзянъю сифэнь «эпизодические сцены»/ сцена «я просто мимо проходил» — 打酱油 «покупать соевый соус»/ «я просто мимо проходил»; 戏份 сцена сцена/эпизод фильма, пьесы и т.д..
Юэ Чэньцин: — Хочу стать таким же крутым, как мой четвертый дядя.
Мужун Лянь: — Хочу, чтобы покорная красавица пошла со мной по жизни рука об руку.
Государь: — Хочу, чтобы все люди Ляо умерли.
Цзян Фули: — Хочу, чтобы Цзян Ечэнь из соседнего дома занялся лечением этого отряда умственно отсталых вместо меня.
Четвертый Дядя: — Хочу, чтобы мое присутствие не было таким заметным.
Мясной пирожок: — Хочу придумать такое название, чтобы потрясти небо и землю! — охваченная скорбью, бьет себя в грудь и топает ногами. — Что вы думаете по поводу «Зачем хранить целомудрие[7]» или «Самый дикий военнопленный»?! Первое станет пощечиной для Сиси! А второе выкажет мою поддержку Гу Ману! (== Ладно, я знаю, вы думаете, что эти названия так себе. Пойду, поплачу. Хнык-хнык~)
[7] 洁身自好 jié shēn zì hào цзе шэнь цзы хао — блюсти моральную чистоту; бояться испачкаться, заботиться только о себе, ни во что не вмешиваться.
Глава 32. Не трогай его 18+
Предупреждение: расчленение трупов, графичное описание насилия!
От ужаса душа Юэ Чэньцина почти отошла. Только получив от Мужун Ляня несколько безжалостных пинков, он с величайшей неохотой выпустил его ногу.
Совсем как в той истории об усмирении злых духов невест Ли Цинцянем на Горе Плачущих Дев, из теней, из-за каменных сталагмитов и даже из вод карстового озера появлялись все новые женщины, одетые в алые одежды и расшитые золотом туфли. На лицах их играли зловещие улыбки, а из глаз ручьями текли кровавые слезы.
Мо Си и Мужун Лянь сражались сами по себе, и Юэ Чэньцин не мог сдержать слез ужаса, наблюдая, как волна нападавших уносит их все дальше от него.
Дрожащим от страха голосом он позвал:
— Князь Сихэ, старший брат Мужун, что мне делать?