— А что не так?
Мо Си замер, не зная, что сказать.
— Я чувствую себя великолепно. В Ляо умеют ценить талант. Даже если их темные искусства не всегда честны, смерть не знает что такое справедливость… — Гу Ман указал на окровавленную налобную ленту. — Эта лента на моем лбу принадлежала благородному человеку, который погиб, достойно защищая твою Родину. Однако, сколько бы побед я не одержал, сколько бы трофеев не принес, из-за моего происхождения я никогда не мог даже мечтать повязать ее… Знаешь ли ты, что такое усталость от бесплотных надежд? — Гу Ман горько рассмеялся. — Я так и не смог смириться.
— Эта лента была получена убитым тобой человеком от его предка, который также положил свою жизнь на служение отчизне. Сними ее сейчас же!
Гу Ман с интересом прикоснулся к окровавленной шелковой ленте:
— Неужели? Она была на совсем молоденьком парнишке. Когда мои люди отрезали ему голову, я подумал: эта лента сделана настоящим мастером и выглядит слишком хорошо, чтобы украшать голову мертвеца, поэтому я взял ее, чтобы себя порадовать. Что, тоже хочешь ее?
Он преувеличенно печально вздохнул и рассмеялся.
— У тебя же есть своя такая. Зачем же пытаешься отнять ее у меня?
Мо Си в бешенстве взревел:
— Сними ее!
Голос Гу Мана был слаще меда, но тон — опаснее, чем шипение ядовитой змеи:
— Князь Сихэ, ты один в окружении врагов, почему бы не вести себя чуть уважительнее. Неужели думаешь, что я, тоскуя по нашему прошлому, не посмею убить тебя?
Черный туман сгустился и в его руке появился черный дьявольский штык-нож.
— Сегодня озеро Дунтинху похоронило почти весь флот твоей страны. Мо Си, хоть ты и невероятно силен, но все-таки ты лишь заместитель генерала и не смог повлиять на мнение этого глупого старика, которого сейчас, должно быть, рвет от злости его драгоценной аристократической кровью. Даже сейчас, когда почти все твои люди погибли, ты ведь пришел не для того, чтобы объявить о капитуляции. Ты пришел сюда, чтобы умереть?
— ...
Гу Ман улыбнулся:
— Может, ты, в самом деле, хочешь лечь в одну братскую могилу с солдатами Чунхуа, которые погибли сегодня?
Мо Си не ответил. Он долго молчал, прежде, чем сделал первый шаг навстречу Гу Ману.
Сапоги ступали по пятнам крови, впитавшейся в деревянную палубу корабля. Наконец, Мо Си заговорил:
— Гу Ман, я знаю, что у Чунхуа есть долг перед тобой, и у меня тоже. Ты слишком много сделал для меня, поэтому сегодня я не буду сражаться с тобой.
Гу Ман холодно усмехнулся:
— Почему бы тебе все-таки не попробовать...
— Ты спросил меня, хочу ли я лечь в могилу вместе с теми солдатами, что умерли сегодня. Я готов умереть, если в обмен на мою жизнь ты навсегда покинешь Ляо, — шаг за шагом, он подходил все ближе. — Тогда, я согласен. Моя жизнь… возьми ее!
Улыбка Гу Мана увяла, когда он посмотрел на Мо Си абсолютно черными глазами:
— Я правда могу убить тебя...
Мо Си проигнорировал это заявление. Только внимательно посмотрел на украшающую его лоб окровавленную золотисто-голубую ленту. Затем его взгляд медленно переместился на лицо Гу Мана:
— Тогда убей. Но после этого вспомни… кем ты был в прошлом.
Это была последняя попытка Мо Си вытащить Гу Мана.
Белый орел воспарил с мачты в небеса, его полет отразило лезвие штык-ножа.
Вспышка. Глухой смех, как эхо прошлых дней. Капля крови, как первая слеза.
Холодное лезвие пронзило грудь — разрывая его плоть так внезапно и безжалостно!
— Я же сказал, что могу убить тебя!
Штык-нож все еще был в его теле. Гу Ман на миг замолк, потом вдруг скривился и ухмыльнулся:
— Кто ты такой, чтобы ставить мне условия? Думаешь, если ты умрешь, я из чувства вины поверну назад? Не будь дураком!
Он посмотрел в небо, потом его взгляд упал на осевшего на палубу Мо Си. Вздохнув, Гу Ман сказал:
— Как генерал, как чиновник и просто как достойный человек, ты не должен так сильно цепляться за память о старых чувствах.
Он медленно наклонился, встал на одно колено и, ухмыльнувшись, с опоры на локоть вытащил окровавленный штык.
Кровь брызнула во все стороны!
Окровавленным острием штык-ножа Гу Ман заставил Мо Си поднять подбородок и посмотреть на него.
— Не думай, что я не понял, что ты задумал. Князь Сихэ, мы с тобой оба знаем, что дело не в том, что ты не хочешь сражаться со мной. Ты поставил свою жизнь против моей совести, зная, что у тебя нет шансов победить меня в открытом поединке.
Ярко-красное пятно на одежде становилось все больше, но в этот момент Мо Си не чувствовал боли.