Охваченное трупным окоченением тело женщины на миг замерло, а затем распалось на две части и с глухим стуком рухнуло на землю.
Юэ Чэньцин не мог не прокомментировать:
— ...Вау, вот это мерзость…
Разрезав женский труп, бамбуковый воин не выглядел удовлетворенным. Сжимая меч, с которого капала гнилая кровь, он в несколько широких шагов приблизился к Юэ Чэньцину. Меч со свистом рассек воздух и оказался у горла Юэ Чэньцина.
— …Великий старший брат… Э, подожди, нет… Четвертый Дядя... э... может все-таки... Гу Ман? — перепробовав несколько разных обращений, Юэ Чэньцин интуитивно почувствовал, что ни одно не подходит, поэтому решил обойтись совсем без них. Осторожно помахав пустыми ладонями перед собой, он попробовал снова. — Не на того ты свой меч направляешь. Я ведь не женский труп. Не надо меня бить…
Тускло сияющие голубые глаза презрительно взглянули на него сверху вниз.
Несколько томительных секунд спустя залитое трупной кровью лезвие меча повернулось плашмя и, словно в назидание от старшего младшему, чуть постучало Юэ Чэньцина по лицу.
В этот момент сверху их накрыло сильным порывом ветра, и красное платье вдруг оказалось прямо перед глазами испуганного Юэ Чэньцина. Прежде чем юноша успел что-то сказать, бамбуковый воин увесистой оплеухой, отбросил его в сторону!
Вжух! Юэ Чэньцин смог избежать ранения, но мертвая невеста поцарапала лицо привязанному к бамбуковому воину Гу Ману.
— …
Хотя Гу Ман не мог шевелиться и говорить, но по выражению его глаз было совершенно ясно, что он пришел в дикий гнев. Глаза снежного волка яростно сверкали, а раны между скулой и ухом начали кровоточить.
Тем временем внезапно атаковавшая их мертвая женщина стояла на том же месте и скалила зубы в самодовольной ухмылке. Но ее торжество длилось недолго, в какой-то момент, словно почувствовав что-то неладное, она опустила голову и потрясенно уставилась на свою испачканную кровью правую руку.
Тут же ее лицо исказила гримаса дикого панического ужаса и из горла вырвалось нечленораздельное рыдание. Схватившись за руку, она повернулась лицом к Гу Ману и попыталась имитировать низкий волчий вой, переходящий в поскуливание:
— Аууууу…
Почему все это выглядело так, словно она жалобно молила Гу Мана о чем-то?!
Прежде чем Юэ Чэньцин успел удивиться этой сцене, перед ним уже разыгралась другая, куда более поразительная. Видя, что Гу Ман никак не реагирует на ее просьбы, женский труп с глухим стуком упал на колени, а потом, кто бы мог подумать, острыми когтями левой руки просто отрубил себе правую!
— ...О… мой… бог… — Юэ Чэньцин даже сказать не мог, какое из испытанных им чувств было сильнее: отвращение или потрясение. От тяжелого запаха гнилой крови и трупной вони его чуть не вырвало.
Но эта мертвая невеста смогла удивить его еще раз. Трепеща, она оставшейся рукой подняла с земли отрезанную конечность и протянула ее Гу Ману, словно некий искупительный дар. И все это под непрекращающееся тихое подвывание «аууууу».
Взгляд светящихся голубых глаз Гу Мана переместился на отрезанную руку, с которой продолжала капать черная кровь. Возможно, это было лишь разыгравшееся воображение Юэ Чэньцина, но ему показалось, что в этот момент зрачки Гу Мана стали чуть тусклее.
— Хей, почему здесь так дует?.. — Юэ Чэньцин удивленно замер. — Ветер?
Порыв сильного ветра поднялся из-под ног бамбукового воина, точнее Гу Мана, и разошелся по пещере, словно рябь по воде. Хотя выражение лица Гу Мана было злобным, исходящий от него яростный ветер не был слишком сильным. Стоило его порывам достигнуть других женских трупов, как они задрожали, одна за другой попадали на колени и, подвывая, уткнулись лбами в землю в смиренном поклоне.
В мгновение ока все трупы опустились на колени перед Гу Маном.
В этот поворотный момент Юэ Чэньцин даже не смог вовремя отреагировать на случившееся, но глаза Мужун Ляня расширились в изумлении. Лицо Мо Си тоже потемнело, но смотрел он при этом вовсе не на женские трупы, а на лицо Гу Мана…
У такой нечисти как ожившие мертвецы была четкая иерархия, и они боялись только трупов, злобных призраков и затаивших зло душ усопших более высокого ранга, чем они. Но теперь эти трагически погибшие женщины одна за другой падали ниц перед Гу Маном и в унисон тихо выли, очевидно, умоляя его о прощении… с чего вдруг?
Неужели все дело в том, что в теле Гу Мана слишком много темной духовной энергии?