[10] 梨春 líchūn личунь «грушевое вино/страсть/весна».
В то время ему не было и десяти лет. Забравшись в глубину чулана в полуразрушенной хижине, он прижимал к себе брата, только что отнятого от материнской груди. Беззвучные слезы неудержимо текли по щекам, тело сотрясала нервная дрожь, но он продолжал зажимать малышу рот, не давая ему кричать.
На их беду, напавшие на его родителей заклинатели обладали сильной духовной энергией. Разве могли они не заметить спрятавшихся в доме детей?
Дверь чулана была разбита, и сильные грубые руки вытащили их из груды щепы. Он крепко вцепился в своего младшего братишку, не желая отпускать, вызвав шквал язвительных насмешек и ударов.
— Может прихватить с собой этих двух мальцов? Их ведь можно использовать для создания зелий?
— Не похоже, что они унаследовали от своей мамаши кровь прекрасной костяной бабочки. Видишь, слезы-то не того цвета…
— Тогда просто убей их! Лучше сейчас вырви сорняки и уничтожь корни, чтобы не плодить проблемы в будущем!
Ли Цинцянь тогда даже не понял, о чем они говорили. Он не знал ничего о крови «прекрасных костяных бабочек» и мог только наблюдать, как несколько заклинателей обернули в шелк обнаженное тело его матери и унесли в неизвестном направлении. Он рыдал, думая только о том, чтобы броситься следом за людьми, забравшими тело, но не мог выпустить из рук младшего брата.
Еще не осевший дым сражения, сладковатый запах крови и злой смех заклинателей — все это заплясало у него перед глазами в диком дьявольском танце. Внезапно во всей этой мешанине он услышал громкий шум.
Сверкающий изумрудным духовным сиянием меч в мгновение ока обезглавил смеющихся заклинателей, оросив кровью землю на несколько метров вокруг них.
В открытых дверях появился силуэт человека в скромных темных одеждах, лицо которого было скрыто золотой маской. С несущим смерть мечом в руках, на фоне брызнувшего в хижину потока света он вошел в его жизнь, перешагнув окровавленные трупы его врагов.
Автору есть что сказать:«Тупик»
Четвертый Дядя: — Итак, давай выпьем по чаше воды из этого пруда! Я выпью первым! Ваше здоровье!
Малыш Юэюэ: — Своих мозгов у меня нет, так что я просто сделаю то же, что и Четвертый Дядя! До дна!
Мо Си: — Я... (заметив выражение лица Мужун Ляня, внезапно заподозрил, что тот может сделать что-то плохое с его телом, пока они все спят) Князь Ваншу, прошу!
А-Лянь: — Хе-хе-хе, ну что вы князь Сихэ, только после вас!
Большой Пес: — Князь Ваншу, как можно, прошу пейте!
А-Лянь: — Князь Сихэ, пейте вы!
Большой Пес: — Не раньше вас!
А-Лянь: — Только после тебя!
Большой Пес: — Пей, черт возьми!
А-Лянь: — Ты…
Большой Пес: — Еб твою мать, ты будешь пить или нет?!
Глава 38. Ничего не поделаешь, все меняется[1]
[1] 生变 shēngbiàn шэнбянь «произошли изменения/перемены» — чрезвычайные ситуации приводят к изменениям.
Ли Цинцянь помнил, что у того человека были вытянутые к уголкам большие круглые и влажные глаза[2], словно покрытые утренним речным туманом. Скользнув взглядом по убогой хижине, он убедился, что выживших не осталось, после чего приблизился к Ли Цинцяню и его младшему брату.
[2] 狭长杏眼 xiácháng xìngyǎn сячан синъянь — узкие и длинные абрикосовые (большие и круглые) глаза.
Ли Цинцянь поднял голову и тупо уставился на этого заклинателя в темно-зеленых одеждах, в то время как его крохотный и слабый младший брат, горячее тельце которого он все еще прижимал к себе, громко заплакал. Он был еще совсем мал, но словно уже понимал, что они понесли невосполнимую утрату, что никогда больше папа не сделает для него стрекозу из бамбука, а мама с любовью не ущипнет его за маленький носик…
Заклинатель в темных одеждах и скрытым за золотой маской лицом какое-то время молча изучал их. Наконец, он достал из потайного кармана в рукаве пузырек с лекарством и несколько мелких серебряных монет:
— Это лекарство может излечить простые болезни смертных. Дай своему брату.
Не сказав больше ни слова, он повернулся, чтобы уйти.
На несколько мгновений Ли Цинцянь окаменел, а затем внезапно встрепенулся и, схватив лекарство и серебро, бросился следом. Выбежав на улицу, он увидел, что вся деревня буквально завалена трупами заклинателей в черных одеждах, а его спаситель заходит в каждый дом, словно проверяя, смог ли кто-нибудь выскользнуть из его сетей смерти. Ли Цинцянь упал на колени и, разрыдавшись, громко закричал:
— Старший брат!
Человек в темных одеждах обернулся на его крик и выжидательно взглянул на него из-под своей золотой маски.