Однако никто в штабе так и не смог понять, в чем провинился молодой господин из клана Чжоу. Однажды маршал Мо призвал его без всякой видимой причины. Почти два часа он грубо отчитывал его о недопустимости ленности и распутного образа жизни.
— Перепиши сто раз устав Военного Ведомства и завтра же передай мне. Если я еще раз услышу, что ты допустил что-то подобное, пусть твой отец сразу забирает тебя домой. В моем штабе тебе места не будет.
Испуганный Чжоу на негнущихся ногах побежал исполнять приказ маршала.
Юэ Чэньцин придвинулся к нему поближе и шутливо поинтересовался:
— Эй, что ты натворил?
— Да я понятия не имею…
— Если бы ты не прокололся, эта ледяная статуя не была бы в такой ярости, — Юэ Чэньцин закатил глаза и заговорщически спросил: — Признайся, погорел на том, что прятал портрет принцессы Мэнцзэ?
Краска отхлынула от лица Чжоу:
— Пощади меня, приятель, я бы не посмел!
Юэ Чэньцин погладил подбородок и снова посмотрел на Мо Си, который с нечитаемым выражением лица разбирал доклады:
— Это действительно странно. Он так зол, будто порох проглотил...
В конце концов, два дня спустя, Мо Си, наконец, решился расспросить управляющего своей резиденцией о мытарствах Гу Мана за последние два года.
Нелегкий труд быть управляющим поместья аристократа. Нужно уметь прислужить и в зале, и на кухне, исполнить все пожелания господина, успокоить его жену, умиротворить наложниц и утешить каждого из сыновей.
Управляющего резиденцией Сихэ звали Ли Вэй, и среди управляющих других резиденций правительственных чиновников этот человек прослыл редким счастливчиком. А как иначе, если при высоком статусе князя Сихэ, в его поместье не было ни жены, ни детей, ни наложниц. На первый взгляд управлять таким домом было совсем не сложно, но только Ли Вэй знал, как тяжело ему работать под началом маршала Мо.
Князь слишком часто ставил его в тупик своими запросами. Он мог долго пестовать в своем сердце какой-то вопрос и совершенно неожиданно потребовать его решения от ничего не подозревающего управляющего. Вот только к тому моменту, когда Мо Си был готов признать и озвучить проблему, терпение его было уже на пределе, а решение требовалось здесь и сейчас, без промедлений.
Управляющий Ли не задержался бы на своем месте, если бы не сумел подстроиться под своего господина. Он всегда внимательно следил за языком тела и выражением лица господина, чтобы точно определить время, когда тот вынашивает очередную навязчивую идею, и быть максимально готовым к тому моменту, когда он взорвется. В ожидании вспышки гнева он мысленно прорабатывал все возможные варианты ответов на все вопросы, какие могли бы тревожить господина, а также свою реакцию на его недовольство, если угодить все равно не удалось бы.
На этот раз все шло по тому же сценарию.
Мо Си прикусил нижнюю губу и пробормотал:
— Гу Ман…
Он сказал только имя, но управляющий тут же выпалил:
— Ваша светлость, Гу Ман сломлен во всех смыслах!
— Разве я спрашивал тебя об этом?
Иногда не стоило демонстрировать свой острый ум, поэтому управляющий Ли замолчал.
Мо Си холодно повернул голову и посмотрел на дымящийся на маленькой плитке чайник. Спустя какое-то время он бесстрастно спросил:
— Как именно он сломался?
Автору есть что сказать:
[Решили как-то Гу Ман и Мо Си покататься на любовной лодке...]
Перед отплытием:
Гу Ман (бесстыдно поигрывает бровями и ухмыляется):
— Годами путешествуя по цветочным полям, я познал аромат десяти тысяч цветов[4]!
[4] Цветочные поля — бордели, цветы — проститутки.
В плавании:
Гу Ман (горько рыдает):
— Я солгал тебе, я солгал тебе, я солгал тебе! Умоляю, не будь таким жестоким, а-а-а-а-а!
Остановка в пути:
Гу Ман (бесстыдно поигрывает бровями и ухмыляется):
— Годами путешествуя по цветочным полям, я познал аромат десяти тысяч цветов!
Мо Си:
— У некоторых людей слишком короткая память. Стоит ране затянуться, как они забывают о боли. Вижу, ты уже исцелился? Отлично, тогда я преподам тебе еще один урок: общаясь со своим мужчиной, будь честным!