Мо Си выслушал этот рассказ, не проронив ни слова.
Ли Вэй дошел до этого момента и озадаченно почесал голову:
— Но, ваша светлость, есть одна вещь, которую я не могу понять.
Мо Си посмотрел на него своими темно-карими глазами:
— Хм?
— Если уж царство Ляо решило отослать его обратно, зачем было лишать его двух душ?
— Э… возможно, он узнал слишком много тайн Ляо, — ответил Мо Си. — Вырвав две части его разумного духовного сознания,они смогли закрыть ему рот раз и навсегда…
Ли Вэй обомлел:
— Ого, это так безжалостно. Неужели невозможно восстановить целостность его бессмертной души и сознание?
Мо Си с тяжелым сердцем покачал головой и ничего не ответил.
Если две души извлечены и отделены от тела, то кто знает, где на бесконечных просторах этого мира их теперь искать?
— Я слышал, что князь Ваншу пощадил его в тот год, потому что хотел, чтобы он познал вкус жизни, что хуже смерти, — сказал Ли Вэй. — Однако, насколько мне известно, Гу Ман совсем не выглядит обеспокоенным или несчастным. Похоже, князь Ваншу на этот раз сильно просчитался. Кстати… — Ли Вэй вдруг что-то вспомнил и с любопытством посмотрел на Мо Си, — ваша светлость, а вы видели князя Ваншу после возвращения в город?
Мо Си покачал головой:
— Нет.
Хотя князь Ваншу занимал довольно высокий пост в Военном Ведомстве, его назначение было не более, чем почетной уступкой для высокородного бездельника, прожигающего свою жизнь. Никаких способностей или усилий с его стороны эта должность не требовала, зато удовлетворяла его самолюбие и соответствовала его происхождению. Из трехсот шестидесяти пяти дней в году на рабочем месте он появлялся раз пятнадцать.
Мо Си поднял глаза:
— К чему вдруг этот вопрос?
Ли Вэй ответил:
— С каждым годом его моральный облик становится только хуже. Если ваша светлость случайно увидит его, не вступайте в спор с ним. Вы же знаете, он только и ищет способ усложнить вам жизнь.
— … — Для Мо Си эта новость не стала неожиданностью.
В Чунхуа было Три Воплощенных Совершенства[2], характеры которых соответствовали трем добродетелям истинного даоса: «воздержанию, спокойствию и мудрости[3]». Сердце Цзян Есюэ было наполнено покоем, он был равнодушен к славе или бесчестию, приобретению или потере, и поэтому его называли «Спокойствие». Принцесса Мэнцзэ была удостоена звания «Воздержание» из-за беспримерной добродетели и скромности. В противовес им существовали не менее известные Три Духовных Яда, которые соответствовали Трем Духовным Мерзостям[4]: «жадности, ненависти и невежеству».
[2] 大君子 dàjūnzǐ дацзюньцзы — люди с самыми высокими моральными качествами.
[3] 戒定慧 jièdìng huì цзедин хуэй — три мудрости буддизма: воздержание, спокойствие и мудрость; воздержание, чтобы совершенствовать нравственное поведение; спокойствие, чтобы посвятить себя внутреннему миру; и мудрость для познания мира.
[4] 贪嗔痴 tān chēn chī тань чэнь чи — три яда для духа в буддизме: жадность, ненависть и невежество.
Из Трех Духовных Мерзостей наиболее известным был тот, кто по праву носил титул «Жадность». Князь Ваншу как никто жаждал получить уважение, почтение и любовь со стороны других людей. Но даже получая желаемое, он все равно не был удовлетворен, всегда желая большего.
До присвоения титула князя Ваншу он был известен как Мужун Лянь. Когда-то этот дальний родственник Мо Си был хозяином Гу Мана. Он выбрал его среди других рабов, чтобы сопровождать отпрыска из благородного семейства на обучении в Академии Сючжэнь.
В то время Мужун Лянь и предположить не мог, что этот маленький раб обладает удивительным талантом и за несколько лет значительно превзойдет его в духовном развитии. Поэтому он затаил обиду на Гу Мана и из зависти при любом незначительном поводе наказывал его. Все знали, что Мужун Лянь жесток по натуре, и его имя совершенно не сочеталось с его характером[5]. Для примера достаточно вспомнить один случай из прошлого...