Он это знал.
Поэтому даже не пытался оправдываться.
Люди говорят, лишь достигнув успеха, можно пытаться облагодетельствовать мир[6], нищий не может позаботиться даже о себе. Однако бесправный маленький раб из поместья Ваншу не беспокоился о том, что он будет завтра есть, или как ему угодить хозяину, чтобы завоевать его расположение. Гу Ман думал лишь о том, как спасти жизни других людей. Зарвавшийся самонадеянный шут!
[6] 达则兼济天下 dá zé jiānjì tiānxià да цзэ цзяньцзи тянься — лишь достигнув успеха, можно облагодетельствовать мир; более полная версия 穷则独善其身，达则兼善天下 — живущий в бедности занимается лишь самим собой, постигший истину способен делать добро и для людей.
Но именно это самоотверженное пылающее сердце вернуло уже разочаровавшегося в людях Мо Си на верный путь.
— Ваша светлость, — голос Ли Вэя вырвал его из транса. — Уже глубокая ночь. Вам нужно отдохнуть.
Мо Си ответил не сразу. Его рука все еще прикрывала глаза. Когда он услышал голос Ли Вэя, то отвернулся, длинные пальцы на миг дрогнули, словно в этот момент он пытался смахнуть что-то с лица. Через некоторое время тихий и низкий голос в тишине позвал:
— Ли Вэй.
— Да.
— Ты сказал… — низкий голос Мо Си дрогнул, выдавая волнение. — Гу Ман... на самом деле потерял память? Может, он притворяется?
Автору есть что сказать:
«Малыш ЮэЮэ расставляет приоритеты».
Мужун Лянь *ржет до слез и икоты*: — Уважаемый я сделал все, чтобы наладить отношения этих двоих, но в итоге сам оказался ранен! Все, я завязываю с помощью сирым и убогим! Над чем ты смеешься, Юэ Чэньцин! Снова заржешь, и я натяну тесную обувь твоего папаши!
Юэ Чэньцин: — Если это сделает старшего брата Мужуна счастливым, он может забрать всю женскую обувь из дома моего отца.
Юэ Цзюньтянь: — Какого непочтительного паршивца я вырастил!
Мужун Лянь: — Ладно, бесстыдник, тогда я надену тесную обувь твоего старшего брата?
Юэ Чэньцин: Если это сделает старшего брата Мужуна счастливым, вся детская[7] обувь моего брата твоя!
[7] 童鞋 детская обувь, имеет второй смысл — «школьный товарищ». Т.е. Юэ Чэньцин предложил Мужуну всех школьных товарищей своего брата (сдал, паршивец, и Гу Мана, и Мо Си).
Цзян Есюэ: — Ты, наконец, назвал меня старшим братом?!
Мужун Лянь: Ебать! Посмотрел бы я на тебя, если бы Уважаемый я подарил твоему четвертому дяде по материнской линии свою детскую обувь?!
Юэ Чэньцин: — Если это сделает старшего брата Мужуна счастливым… э… стой-стой! Что?! Ты хочешь отдать моему четвертому дяде свою тесную обувь? Нет! Я запрещаю вам приближаться к моему четвертому дяде!
Таинственный четвертый дядя по материнской линии: — ...
Глава 18. Грязная вода*
[1] 脏兮兮 zāngxīxī цзансиси — не просто грязная, а отвратительно нечистая, грязнее не придумаешь;祸水 huòshuǐ хошуй — губительная вода (женская стихия, которая может уничтожить/залить мужскую энергию — огонь); смертельная опасность; невзгоды и беды.
Ли Вэй был совершенно сбит с толку:
— Что?
Мо Си так и не посмотрел на него, скульптурные черты его лица все еще были скрыты в тени. Низкий чувственный голос звучал так, словно его обладатель, забыв о собеседнике, бормочет себе под нос:
— Возможно, если он все еще помнит некоторые вещи, его разум разрушен не полностью. Он притворяется.
— Как это возможно? — глаза Ли Вэя округлились от изумления. — Болезнь Гу Мана была изучена Башней Шэньнуна, и лучший целитель Чунхуа господин Цзян также подтвердил диагноз. Его духовное ядро раздроблено, душа разбита на части, разум уничтожен. Он считает себя волком, отбившимся от стаи...
— Ты когда-нибудь видел волка, который, скорее, ранит себя, чем кого-то другого?!
Ли Вэй был потрясен.
У него что-то со зрением? Или глаза князя Сихэ покраснели и начали слезиться?
— Господин, почему вы говорите это?..
Мо Си закрыл глаза. На самом деле его гнев был направлен не на Ли Вэя, он просто не хотел слышать ничего похожего на «Гу Ман ничего не помнит».
— В поместье Ваншу Мужун Лянь приказал ему выбрать одно из двух: либо отрезать мне руку, либо порезать себе лицо, — Мо Си отвернулся и, преувеличенно внимательно изучив тень, отбрасываемую деревом, все же тихо закончил, — он выбрал последнее.