Ли Вэй: — ...
— Хочешь сказать, что волк сделал бы такой выбор?
Ли Вэй подумал про себя:
«Что я хочу сказать? Да что я вообще могу сказать? При вашем-то взрывном характере, если я сейчас отвечу, что, скорее всего, Гу Ман просто не понял вопроса князя Ваншу, вы же наброситесь на меня и запинаете до смерти?!»
Значит, ему не показалось, что в последнее время Мо Си вел себя странно, словно был одержим какой-то идеей.
Стараясь не разозлить хозяина еще больше, Ли Вэй постарался облечь свои мысли в максимально безопасные фразы и тактично напомнил Мо Си:
— Сейчас разум Гу Мана в самом деле очень плох, и многие слова он просто не понимает. Говорить с ним, все равно что пытаться объясниться с трехлетним ребенком, некоторые даже самые простые вещи надо повторять несколько раз…
Однако сердце Мо Си не желало отбрасывать даже эту слабую надежду.
Наконец, Ли Вэю осталось только предложить:
— Ваша светлость, почему бы вам не отправиться в Башню Шэньнуна, чтобы развеять ваши подозрения.
— ...
В Башне Шэньнуна было слишком много людей из клана Мужун, поэтому Мо Си не хотел идти туда сам.
Тогда Ли Вэй предложил ему другой план:
— Почему бы вам не отправиться в Императорскую Аптеку и спросить целителя[2] Цзяна.
[2] 药师yàoshī яоши — целитель, фармацевт, аптекарь.
Целитель Цзян был известен как высокомерный и резкий в словах человек, поэтому Мо Си не ждал от их встречи ничего хорошего. Но, в конце концов, не в силах больше терпеть боль в своем сердце, он все же решил нанести ему визит. Однако на пороге кричаще роскошного особняка лекаря его встретил маленький слуга, который испуганно пролепетал:
— Князь Сихэ, хозяин Цзян ушел собирать лекарственные травы.
— А когда он вернется?
— Точно не известно, когда хозяин вернется. Он может отсутствовать от трех дней до пяти месяцев.
— А известно, куда отправился?
— Собирая лекарственные травы, хозяин путешествует по всему миру.
Не найдя слов, Мо Си бросил последний взгляд на самодовольную детскую мордашку и, кивнув, направил лошадь к своему дому.
Возможно, из-за его одержимости мыслями о Гу Мане, эта история весь день не выходила у него из головы, а ночью ему приснился сон.
В нем он вернулся в давнее прошлое, когда, наконец, смог осознать и принять свои тайные чувства, и всей душой возжелал скорее признаться в них объекту своих желаний.
Случилось так, что той ночью он патрулировал границу.
Тогда он был очень молод, ему не исполнилось и двадцати лет, он еще не был внушающим ужас и благоговение князем Сихэ, а сияние Гу Мана все еще было скрыто тенью Мужун Ляня.
Только что закончилось кровопролитное сражение с войском страны Ляо, в котором погибли многие. Когда Мо Си готовил к погребению своего павшего товарища, из нижних одежд мертвеца выпало забрызганное кровью любовное письмо. Он долго не мог отвести взгляда от этого неотправленного послания.
Семью Мо Си нельзя было назвать счастливой: с самого детства ребенок наблюдал, как близкие люди обманывают и предают друг друга.
И теперь впервые он столкнулся с таким проявлением настоящей страстной любви.
Этот погибший товарищ был грубым человеком. Он не видел, чтобы тот читал книги или увлекался стихосложением, но в самом пекле войны этот солдафон написал такое длинное и лиричное послание. В письме не было ни слова о перенесенных лишениях, войне, чести или заслугах, оно было посвящено зернышку родинки рядом с бровью прекрасной девушки и деревьям, посаженным во дворе родного дома.
«Пусть в следующем году, когда распустятся цветы, малышка Сяо Янь споет, а я сыграю на флейте для нее».
…Такое грубое и безыскусное стихотворение, но сколько в нем было нежности и чистоты.
И оно было написано тем неотесанным мужланом, которого он знал?
Когда этот человек написал это письмо, должно быть, он в самом деле представлял, как с победой вернется домой, и девушка по имени Сяо Янь на зеленом лугу будет танцевать и петь под звуки его флейты.
В конце концов, все, что осталось от его мечтаний, это окровавленное письмо.
Мо Си не смог бы словами выразить свои чувства в тот момент. Он очень долго сидел на своей походной койке, сжимая в руке это последнее письмо друга.
«Пусть в следующем году, когда распустятся цветы, малышка Сяо Янь споет, а я сыграю на флейте для нее».
Если бы сегодня смерть пришла за ним, есть ли кто-то в этом мире, кого он не сможет отпустить?
Очень быстро перед его глазами появилась знакомая фигура. Мо Си долгое время принимал присутствие этого человека рядом как должное, однако сейчас, когда он задумался об этом, то замер как громом пораженный. Тело его бросило в холодный пот, а в груди словно вспыхнул огненный шар, жар от которого быстро захватил все его существо. Но, если подумать, возможно, этот огонь уже давно тихо чадил внутри его сердца, согревая, лаская и мучая его.