Этот юноша, известный довольно вздорным характером, был также наперсником Мужун Ляня и вырос вместе с Гу Маном. Сейчас Лу Чжаньсин в одиночестве сидел в палатке, изучая книгу по фехтованию и поедая фрукты. Увидев Мо Си, он на мгновение растерялся:
— Молодой господин Мо?
— ...
— Почему вы здесь?
— Где Гу Ман?
— О, вы тоже его ищете? — Лу Чжаньсин с удовольствием вгрызся в сочную грушу и вдруг фыркнул и ухмыльнулся. — Почему так много людей ищут его сегодня вечером?
— Кто еще его искал?..
— О, ничего особенного. Всего лишь несколько наших друзей хотели развлечься вместе с ним в соседней деревне. Господин Мо, вы их не знаете. Я тоже собирался пойти с ними, но моя нога еще не зажила, так что для меня слишком уж хлопотная эта затея...
Лу Чжаньсин продолжал болтать ни о чем, отчего тревога в сердце Мо Си стала только сильнее. Прикусив губу, он спросил:
— Куда он пошел?
Лу Чжаньсин ухмыльнулся и открыл рот, собираясь ответить на его вопрос.
Но как раз в тот момент, когда Мо Си был готов снова получить тот ответ в своем сне, он почувствовал сильную боль.
…Как будто его сердце инстинктивно хотело защититься от новых мучений. Непроглядная тьма упала с небес на землю, поглотив все, включая те слова Лу Чжаньсина. Хрупкий мир сна в мгновение ока превратился в пыль.
Мрак становился все более черным, сон давил все сильнее, пока все звуки и цвета не исчезли.
В конце концов, не осталось ничего.
Бесцветная и беззвучная пустота.
Мо Си разбудил щебет птиц в саду его поместья. Он медленно открыл глаза, постепенно приходя в сознание, словно отраженная в воде луна[3] разбилась вдребезги. Обессиленный и потерянный он оказался выброшен на пустынный берег.
[3] 镜花水月 jìnghuā shuǐyuè цзинхуа шуйюэ «цветы в зеркале, луна в воде» — мираж, иллюзия, несбыточная мечта.
— Гу Ман...
Все еще чувствуя послевкусие сна, Мо поднял руку. На горячей коже все еще осталось несколько капелек пота, быстро билось сердце, и в крови бурлила та неудержимая юношеская страсть, но содержание сна постепенно стиралось из памяти.
— Ваша светлость... — заметив, что он проснулся, Ли Вэй с поклоном подошел к нему. — Князь Чанфэн с утра пораньше прислал людей с дарами. Я распорядился оставить их в приемной[4]. Вы примите эти подношения, ваша светлость?
[4] 花厅huātīng хуатин «цветочный павильон»— приемная, гостиная за пределами дома, обычно павильон в саду.
— Князь Чанфэн?
Только проснувшись от тяжелого сна, Мо Си все еще чувствовал себя расстроенным и разбитым. Даже такой блестящий талант своего времени, как божественный Князь Сихэ, мог позволить себе иногда быть простым смертным, захваченным тенями болезненного прошлого. Он потер лоб и нахмурил брови, восстанавливая в памяти, кто же такой этот князь Чанфэн…
Этот старый аристократ сегодня переживал не лучшие дни. Разорившийся и утративший влияние при дворе дворянин давно уже считался «князем» исключительно на словах. Долгие годы этот человек не появлялся в обществе.
Все еще раздраженный Мо Си снова потер лоб и спросил:
— Чего он хочет добиться, посылая мне эти подарки?
— Он ничего не передал на словах.
Мо Си привык жить и поступать по совести, поэтому, после недолгого раздумья, он распорядился:
— Тогда верните ему подарки и передайте, что я благодарен за добрые намерения, но так как нет никакого повода, не желаю ничего принимать.
— Да.
После того как Мо Си умылся и переоделся, он отправился в приемную, чтобы посмотреть, что ему прислал разорившийся аристократ, и был по-настоящему шокирован увиденным. Жемчуг и нефрит, рулоны шелка, коробки с редкими лекарственными снадобьями и еще множество коробок с неизвестным содержимым. Осмотревшись, Мо Си нахмурился и спросил Ли Вэя, который как раз отдавал распоряжения относительно даров:
— Князь Чанфэн совершил какое-то преступление?
— Что? — Ли Вэй был искренне удивлен этим вопросом. — Нет...
— Тогда в чем смысл всего этого?
— Так это… — Ли Вэй осекся, а про себя подумал:
«Может потому, что дочь князя Чанфэна в свое время оскорбила слишком много молодых людей в Академии Сючжэнь. Многие из тех юношей оказались сынами очень влиятельных отцов. Посылая князю Сихэ дары сейчас, когда он только вернулся в город, и никого не знает, старик пытается прощупать ситуацию и завязать полезное знакомство с Великим Маршалом».
Тем не менее управляющий Ли Вэй был слишком умен, чтобы произнести это вслух. Он давно понял, что лучше не лезть в дела аристократических семей, поэтому ответил: