Было решено передать его для наказания князю Ваншу[1].
[1]望舒 wàngshū ваншу — дух полнолуния.
Новость быстро распространилась по всей стране, и хотя армия Мо Си дислоцировалась далеко на севере, через три дня новость достигла лагеря князя Сихэ.
Северная Пограничная Армия вскипела, как котел на адском огне.
Хотя во время службы все солдаты и офицеры выглядели внешне спокойными и собранными, но во время пересменок и на отдыхе они бурно обсуждали это известие. Князь Сихэ ослабил контроль над своими подчиненными, пустив ситуацию на самотек, поэтому все пользовались редким шансом обсудить болезненную для командующего тему.
Мо Си знал, что многим из его солдат будет нелегко принять это известие, ведь тем, кто до него возглавлял Северную Пограничную Армию был непобедимый и не знающий преград Гуцзя-Цзюнь. Большинство солдат в те годы вместе с Гу Маном прошли по краю жизни и смерти, деля тяготы походной жизни и трофеи побед. Они, несомненно, были лояльны и поддерживали генерала Мо Си, но когда-то давно они также искренне поддерживали своего командира Гу Мана, хотя именно этот человек дал им когда-то название «Ублюдочная Армия[2]».
[2] 王八军 wángbajūn Ванба-Цзюнь — «ванба» переводится как черепаха, но слэнговое значение: ублюдок, шваль, отброс общества.
И это было совсем не шуткой. До назначения Мо Си маршалом гарнизона на северных границах военный послужной список в этой армии выглядел следующим образом:
Рядовой Ублюдочной Армии Лю Дачжуан.
Младший капрал Ублюдочной Армии Чжан Даян.
...И так далее, вплоть до...
Маршал Ублюдочной Армии Гу Ман.
Логично было бы предположить, что армия со столь вульгарным названием не могла привлечь в свои ряды никого, кроме последнего отребья, но на деле все обстояло совсем иначе. В то время Гу Ман по праву считался самым выдающимся и самым лояльным к подчиненным генералом Чунхуа. В других военных частях генералы, желая выглядеть более значимо, вводили особые требования к претендентам и проводили испытания при приеме. Но у Гу Мана были совершенно другие стандарты. Он родился рабом, у него не было ни отца, ни матери, ему не нужно было заботиться о семье, статусе и сохранении лица, да и смерти он не боялся.
Если бы всех генералов Чунхуа раздели и выстроили в ряд, Гу Ман, может быть, и не смог похвастаться самым внушительным телосложением, но без сомнения ему не было бы равных по числу шрамов, покрывающих тело.
Так что этот генерал совершенно точно был достоин своего прозвища «алтарный зверь» Чунхуа.
В те времена, осматривая его раны, заместитель Гу Мана часто ругал его:
— Генерал, почему вы вечно бежите впереди всей армии? Вы не знаете, что иногда нужно уметь быть не таким заметным?
Чувственные мягкие губы Гу Мана складывались в смущенную улыбку, но черные глаза весело блестели, когда он добродушно поддразнивал сердитого друга, произнося своим глубоким бархатным голосом:
— У меня слишком длинные ноги, поэтому я быстро бегаю. Это они виноваты, именно они!
Стоило только Гу Ману появиться на поле битвы, казалось даже лед таял, и запах крови становился слабее, вытесненный его нежным, как цветочный нектар, смехом.
Гу Ман часто проводил время вместе со своими братьями по оружию, не обращая внимания на звания и чины. После битвы он часто водил членов боевого братства в ближайшие деревни и города, чтобы выпить и повеселиться. Иногда местные торговцы заламывали за выпивку и провизию заоблачные цены, но генерал Гу никогда не злился. Смеясь, он вынимал все деньги, что были у него в поясном шелковом мешке, и заказывал вино и мясо для своих солдат.
Часто от него можно было услышать:
— Ешьте и пейте все, что пожелаете. Ваш Генерал-батюшка заплатит за все, что сможет вместить ваш желудок! Все солдаты — мои драгоценные дети! Если не хватит денежного довольствия, я найду чем расплатиться!
Это были не пустые слова. Однажды, чтобы расплатиться за вино «Белые цветы груши» для своих солдат, Гу Ман снял с себя доспехи и бросил их на винный прилавок. Солдаты расхохотались и в шутку спросили:
— Генерал Гу, но мы все еще хотим говядины! У вас есть еще что-нибудь, чтобы снять?
К тому времени на нем остались только белоснежные внутренние одежды, но Гу Ман улыбнулся и сказал:
— Дайте мне минуту.
— О, нет! Генерал Гу, вы же не хотите продать штаны!?
— Вряд ли за них много дадут...
Гу Ман не спешил снимать последнюю одежду, но у него на самом деле не осталось ничего, что можно было продать. На глазах удивленных и шокированных зрителей, он поцеловал симпатичную вдовушку, владеющую таверной. Зардевшаяся женщина весело рассмеялась: