Гу Ман мгновенно побледнел еще больше. В шоке он уставился на Мо Си широко открытыми глазами.
Выражение лица самого Мо Си также было очень сложным. Ненависть к этому человеку укоренились в нем слишком глубоко, но сейчас, когда она вступила в противоречие с другими чувствами, он совсем запутался и не знал, как теперь поступить.
– Но если я наложу запрет, он не появится, – Мо Си сделал паузу, его глаза потемнели еще больше, бледные губы, казалось, с трудом двигались, выговаривая слово за словом. – Потому что он слушает не только тебя, но и меня. Этот защитный массив принадлежит не только тебе.
С каждым словом, которое он произносил, Гу Ман становился все бледнее, в итоге цвет его кожи сравнялся оттенком с листом бумаги. В оцепенении он смотрел на лицо Мо Си, которое было так близко, что он мог коснуться его, лишь подняв руку.
– Но… почему?..
Тяжело дыша, Мо Си опустил голову и посмотрел на него в упор. Хотя он и не хотел показывать свои эмоции, боль в его глазах было сложно скрыть. Его ресницы задрожали, перехватило горло.
– Гу Ман... – Мо закрыл глаза, прежде чем продолжить, – ты на самом деле ничего не помнишь?
Зрачки Гу Мана расширились, в глазах цвета морской воды отразилось лицо Мо Си.
– Ты.… Он не может устоять... перед тобой, – пробормотал он. Его лицо выражало лишь звериную настороженность. – Так… почему он слушается тебя?
Теперь по выражению лица было не понять, спокоен Мо Си, или испытывает боль. С трудом разомкнув бледные губы, он холодно ответил:
– Конечно, он слушается меня.
– …
Тишина.
Мо Си зажмурился.
А потом, словно бурлившая внутри лава эмоций, наконец, прорвала все заслоны и хлынула в его сердце. Когда он снова открыл глаза, его зрачки полыхали алым огнем, и пламя гнева излилось на Гу Мана злыми словами:
– Конечно, он слушается меня! Потому что для сотворения твоей печати была использована моя кровь, потому что именно моя рука нарисовала этот знак на твоем теле, потому... потому что создатель этого массива вовсе не ты, а я!
Но Гу Ман так ничего и не понял.
Широко открыв глаза, он смотрел в исполненное гнева и печали лицо странного незнакомца.
Поведение этого человека было слишком сложным для него. Он вел себя так странно, словно все разрушительные эмоции: страсть, ненависть, страдания и отчаяние, которые он копил и подавлял десятилетиями, в этот момент вырвались на свободу.
Вдруг Мо Си поднял руку и почти разорвал жесткий воротник-стойку на собственных одеждах, обнажая длинную белую шею. В его глазах сошлись в битве огонь и лед, когда, стиснув зубы, он спросил:
– Видишь это? – острый взгляд влажных от непролитых слез глаз буквально пригвоздил Гу Мана. – Эта печать точно такая же, как у тебя… Это твоя кровь! Это дело твоих рук! Это было сделано для тебя...
Высказав все это, Мо Си оттолкнул Гу Мана, словно больше не хотел видеть его, как будто прямо сейчас хотел вышвырнуть из своей жизни.
А потом он поднял руку, прикрывая лоб и глаза.
У него перехватило горло, и его речь окончательно захлебнулась.
Автору есть что сказать:《К вопросу о цветочном «принте»[7]》
[7] От переводчика: можно еще перевести «Не отклоняясь от темы цветочной печати», а вообще эта история из разряда «слышал звон, да не знаю где он».
Сиси[8]: – Никогда бы не подумал, что эта цветочная печать окажется такой несмываемой. Неужели даже в Ляо тебя не смогли отмыть от нее?
Манман[9]: – Мыли-мыли, не домыли. Немного грязи все равно осталось.
А-Лянь[10]: – Сердцем чувствую, что между Мо Си и Гу Маном есть какая-то грязная связь[11]! Чтобы я мог в будущем взять под контроль Мо Си, вы должны украсть для меня его простыни[12]!
Подчиненные А-Ляня: – Ваша светлость, но князь Сихэ такой чистоплюй! Наверняка его простынь постирана десять раз и на ней нет ни единого пятнышка...
А-Лянь: – Не верю! Ищите тщательнее! Там точно должно было остаться какое-нибудь несмываемое пятно!
Юэ Чэньцин: – Плохо дело! Стоит немного увлечься, и одежда[13] вмиг становится грязной! Что же делать?
Цзян Есюэ: – Что еще я могу сделать для тебя? Приходи в дом своего старшего брата, и я постираю твое белье. Вздох.
Таинственный четвертый дядя: – Да ты вообще не умеешь стирать одежду! После твоей стирки она станет еще грязнее.
Принцесса Мэнцзэ: – ...У меня разболелась голова. Когда я вернусь в город, давайте обойдемся без подарков местного производства, просто принесите немного моющего порошка для всех этих людей.
[8] 茜茜 сиси xīxī - неженка, чистюля; толстый намек на Мо Си, который, как мы уже знаем, очень не любит «грязь».