Он медленно вошел в комнату, затем поднял руку, запихнул глазное яблоко в рот и, дважды прожевав, проглотил его.
Запихнув в себя этот глаз, он выглядел так, словно выпил эликсир бессмертия: на лице его появилось выражение полного удовлетворения и неземного удовольствия. Облизнув губы, он повернулся к побледневшей от страха Юй Нян и сказал:
— Принеси чайник.
— …
Увидев, что Юй Нян никак не реагирует, он повторил куда более нетерпимым тоном:
— Давай, принеси мне чайник чая!
При чем здесь вообще чай?!
Обезумевшая от ужаса дрожащая Юй Нян с глухим стуком упала с табурета. Все тело женщины тряслось от страха, она хотела встать, чтобы убежать, но ноги и руки не слушались ее.
Какое-то время она просто сидела, не в силах справиться с дрожью, а потом с безумным криком, пошатываясь, встала на ноги и бросилась к выходу из комнаты:
— Спасите! Спасите кто-нибудь! Призрак… там призрак!
В этот миг она вспомнила о только что покинувшем ее комнату старейшине Юе. В час беды эта женщина в самом деле всем сердцем верила, что старейшина Юй — сильный и могущественный человек, который может ее спасти, и со всей искренностью тут же принялась истерично выкрикивать:
— Старейшина! Старейшина Юй!
С грохотом распахнув дверь, спотыкаясь на каждом шагу, она выбежала из комнаты.
Что странно, мужчина, который только что съел человеческий глаз, не сделал ничего, чтобы ее удержать, продолжая спокойно стоять на месте. Его окровавленные губы приоткрылись, в холодной усмешке обнажив белоснежные зубы:
— Старейшина... Ого!
Добежав до лестницы, Юй Нян, наконец, увидела, что происходит внизу, и у нее подкосились ноги. Она шлепнулась на пол, не в силах подняться вновь.
Весь первый этаж… и деревянная лестница... она даже не могла сказать, когда это произошло, но теперь все вокруг было усеяно трупами...
В центре главного зала борделя пойманные в ловушку пять все еще живых проституток[15] испуганно жались к друг другу. Их красивые испуганные лица были залиты слезами.
[15] 妓女 jìnǚ цзинюй — проститутка, публичная женщина, блудница; также часто называли певиц и танцовщиц.
Старейшина Юй, чиновник первого ранга при дворе императора Чунхуа и самый влиятельный человек в уезде Тяньтай, лежал хладным трупом на столе в главном зале. На месте его глаз зияли две сочащиеся кровью дыры.
Все еще не веря, Юй Нян трясла головой и твердила:
— Нет… нет…
Как люди из столичного гарнизона и личной гвардии государя могли допустить подобное?
Как вышло, что находясь в комнате, отделенной от главного зала лишь тонкой стеной, она не слышала криков умирающих в муках людей?
— В этом мире не только ваша страна имеет свои секретные магические техники, — словно прочитав ее мысли, лениво произнес голос позади нее. — Если я не хочу, чтобы кто-то что-то услышал, существует множество способов добиться этого.
Каждый его шаг звучал как похоронный набат.
Человек в бинтах вышел из тени, держа в руках заварочный чайник, на котором в стиле хуаняо[16] были изображены цветы пиона. Подняв голову, он с отвратительным бульканьем вылил большую часть воды себе в рот и, шумно сглотнув, небрежно отбросил чайник в сторону.
[16] 花鸟 huāniǎo «цветы и птицы» — жанр китайской живописи: изображение птиц и цветов в традиционном китайском стиле.
С громким звоном тот ударился о пол и разбился вдребезги!
— Не надо бояться. Пока что я не планирую тебя убивать.
Мужчина, не спеша, подошел, схватил ее за волосы и стащил вниз по лестнице, чтобы бросить к остальным выжившим. Затем он придвинул стул и удобно устроился так, чтобы все женщины были у него на виду. Налитые кровью глаза изучали и оценивали их одну за другой.
Он довольно долго молчал, прежде чем вдруг обратился к ним со странным приказом:
— Вы все, внимательно изучите лица друг друга. У вас на это полчаса[17].
[17] 一炷香 yī zhù xiāng и чжу сян «одна палочка благовоний» время в течение которого горит палочка благовоний; около 30 минут.
Произнеся эти слова, просто одним взмахом руки он с грохотом захлопнул двери публичного дома.
Еще один взмах — и из горы трупов поднялись три мертвеца, одним из которых был старейшина Юй. С трудом сохраняя равновесие и еле передвигая ноги, они направились к центру главного зала.
Среди выживших женщин Юй Нян была единственной, кто был в состоянии говорить, остальные же выглядели так, словно уже лишились души.
— Вы… вы… вы… в конце...
— Хочешь спросить, что, в конце концов, я замыслил? — озвучив ее мысль, мужчина холодно усмехнулся. — Разве я не сказал? Я дам вам полчаса на то, чтобы вы внимательно изучили лица друг друга.