— Не зря люди говорят: Сихэ — железный[3] генерал, Ваншу — безжалостный чиновник. Без пыток ты ведь не можешь заставить людей говорить правду, а?
[3] 铁血 tiěxuè «железо и кровь» — железный, непоколебимый; о сильном духом человеке.
Мужун Лянь слегка кашлянул:
— Но, в конце концов, и Гу Ман ведь не обычный человек.
— Ладно, допрашивай как хочешь, но не переусердствуй. От твоего государя не укрылось, что князь Сихэ все еще не избавился от своей одержимости Гу Маном. Наблюдать за вашей сварой на глазах у всех министров в первый раз было даже забавно, но второй раз может и поднадоесть.
Император поиграл бусинами четок в своей руке и холодно сказал:
— Знай свой предел и не выходи за рамки допустимого. Не допускай, чтобы твоего государя привлекли к разбирательству, если Мо Си подаст официальную жалобу из-за этого дела, — закатив глаза, он проворчал себе под нос, — один — высокопоставленный чиновник из Военного Ведомства, другой — ближайший королевский родственник. Чтобы отомстить за личные обиды, ведете себя как трехлетки, не поделившие игрушку. Думал, что твой государь так и не понял, что к чему?
Мужун Лянь: — …
Утром, когда солнце встало на востоке, и свет солнца, наконец, разогнал тьму ночи, горожане поднялись со своих постелей, покинули дома и начали судачить о том и о сем. Новость о ночном массовом убийстве в борделе «Терем Хунъянь» очень быстро просочилась на улицы и уже к обеду стала самой жаркой темой для обсуждений среди жителей столицы.
За короткое время это громкое дело обросло деталями, и теперь все, от древних стариков до малых детей, судачили о нем, придумывая все новые версии.
— Всего за одну ночь почти все, кто оказался в том доме, были убиты. Какая трагедия!
— Ох! Ох! Ох! Боже мой! А убийцу поймали?
— Его и след простыл! Но перед тем, как сбежать, он даже написал на стене стих: «легко найти бесценные сокровища, трудно найти мужчину, что сможет семь раз за ночь».
— Почему в той версии, которую я слышал, говорится: «презренный и брошенный небесами слуга искренне принимает жен и наложниц»?
— Э… да бог его знает! В любом случае, публичный дом «Терем Хунъянь» полностью опечатан, и туда теперь вхожи только чиновники, расследующие это дело. Но вот, что я думаю: неважно, написано там «легко найти бесценные сокровища, трудно найти мужчину, что сможет семь раз за ночь» или «презренный и брошенный небесами слуга искренне принимает жен и наложниц», все равно звучит так, словно написал это не грабитель, а сексуальный маньяк.
— Так может, это был насильник-некрофил?
Слухи становились все более невероятными, и в конечном итоге одна из версий в исполнении уличного сказителя стала звучать так:
— Грязная энергия борделя «Терем Хунъянь» стала так сильна, что привлекла развратного суккуба. В темную ночь с сильным северным ветром он проник в этот дом порока… Хе-хе! Лишив жизни всех мужчин, он надругался над их телами! Женщин сначала насиловал, а потом убивал! По части мужской силы тот призрак был настолько могуч, что за одну ночь смог снасильничать и сгубить более семидесяти человек, на свою беду оставшихся на ночлег. И настолько он был неразборчив и похотлив, что не пощадил даже старейшину Юя, разменявшего шестой десяток!
Посетители чайной, открыв рты, в шоке уставилась на него.
— Это слишком противоестественно!
И тут кто-то из посетителей чайной не смог сдержать смех:
— Ха-ха-ха-ха!
— Молодой господин Юэ? Вы… что с вами?
Смеющимся человеком был неугомонный Юэ Чэньцин. С видимым удовольствием он вступил в разговор:
— Я слышал много разных версий, но эта самая забавная. Изнасиловать и убить более семидесяти человек за одну ночь. Братец, боюсь, что этот насильник не могучий ебарь, а скорострел[4]! Ха-ха-ха!
[4] 早泄 zǎoxiè цзаосе «излившийся рано» — преждевременная эякуляция.
После его высказывания пугающая атмосфера вмиг рассеялась. Люди смеялись и качали головами. Даже юные девушки, прикрывая рот рукой, тихонько хихикали. Рассказчик был очень смущен, но так уж вышло, что его оппонентом был молодой господин из влиятельной семьи Юэ. Выгнать такого в порыве злости было чревато, поэтому ему оставалось только смеяться вместе со всеми, поддакивая:
— Да, конечно, молодой господин Юэ дело говорит!
Так, благодаря вмешательству Юэ Чэньцина, байка «могучий насильник за ночь насадил на свой вертел семьдесят человек» превратилась в «насильник спустил слишком быстро и в гневе убил всех клиентов борделя».
Столица бурлила слухами и пересудами, и теми немногими, кто не участвовал в жарких спорах и пламенных дискуссиях, были родственники и друзья погибших, сбившийся с ног[5] столичный гарнизон, привлеченные к расследованию целители Башни Шэньнуна, а также уважаемые князья Сихэ и Ваншу.