Берт хотел сказать, что не выпадет. По крайней мере, в ближайшее время — точно не должен. Переброска на Паолу — штука весьма дорогостоящая, Трещина — это вам не хронопорт завалящий. Энергии на неё идёт прорва, да и другие ресурсы изрядно расходуются. А если два разведчика появились здесь почти одновременно, значит, и йорны, и гелы скоро не смогут…
Но не сказал. Прикусил язык.
Над останками йорни густо вились мухи.
Смогли же как-то. Интервал между ней и Айрин совсем небольшой. Час? Сорок минут? Или невезучая йорни караулила Берта гораздо дольше?
— Как она всё-таки так долго продержалась? — пробормотал Берт, с трудом раскорячиваясь на четвереньках. Потревоженные раны чуть не заставили плюхнуться обратно, носом в землю, но он как-то поймал баланс. Мелькнула мысль, что стоило бы присоединиться к мухам и рассмотреть феномен внимательнее, но через миг растворилась в брезгливости.
— Мне больше интересно, где остальные, — сказала Айрин. Она не пыталась помочь, за что Берт был ей признателен.
— Какие остальные?
— Мертвяки, скелеты всякие. Много же посылали, мне говорил куратор, и не всем везло. Так пробовали, сяк пытались. И гелов ещё, и йорнов посылали. А те вообще бумкали через три-два-один. Вот я и спрашиваю, где они все?
Вечер принёс прохладу, но на верхней губе Айрин блестел пот. Берт почувствовал, что его начинает знобить, и вряд ли это было связано только с отсутствием одежды.
Кто-то убрал тела. С неизвестной целью. Или сожрал, что тоже вероятно. Какой-нибудь местный падальщик-трупоед. А кто даст гарантию, что он не жрёт живых?..
И главное, он может явиться в любой момент. Возьмёт ли ту тварь самострел?
— Отойдём хоть чуток подальше, — лихорадочно продолжала говорить Айрин, быстро собирая вещи. И свои, и Берта. — За во-он те деревья. Там и переждём до рассвета. Мертвяки-то, ежели вертаются, то они на место своей смерти приходят, верно? А до тех деревьев минут двадцать бегом, туда они как пить дать не добирались.
До Берта дошёл смысл её слов, и он опять чуть не упал. Такой дикой чуши из уст здравомыслящей особы, способной с ходу пристрелить йорни из неизвестного оружия, он не ожидал.
— Ты серьёзно? — вырвалось невольно.
— Хочешь остаться проверить? — прищурилась Айрин. — Давай, вперёд. Я-то точно не останусь, и не говори ничего, гельский дурень.
— Мракобесиха йорнская, — не остался в долгу Берт, но проверять тоже не остался. Вряд ли ему отдадут оружие, а отобрать он пока не сможет. И просто ссориться — ни малейшего желания.
— Недоумок, чему вас только в школах учат, — прозвучало на удивление дружелюбно. Наверное, девушка что-то почувствовала.
— Тому и учат, чтобы не верили во всякую бредятину.
Как ни странно, перебранка разрядила обстановку. Берт, от боли ругаясь последними словами, кое-как оделся. Пока он сражался со штанами, Айрин срезала для него довольно удобную палку-клюку.
До намеченных деревьев добрались в глубоких сумерках. Это бегом пятнадцать минут. А ползком и весь час. Даже Айрин выдохлась. Хотя почему — даже? Ей приходилось и вещи за двоих нести, и время от времени ловить Берта, если у того подворачивалась обожжённая нога и появлялось намерение рухнуть плашмя.
— Ну, туточки не достанут, — счастливо выдохнула Айрин, шлёпаясь на землю. Под деревьями было совсем темно. — Пожрём и спать, хватит на сегодня.
С «хватит» Берт был полностью согласен, с прочим — частично. Но поесть надо, даже если не хочется. Он лежал на спине, рассматривая орнамент из чёрных теней на фоне чернильно-синего неба. С каждой секундой различать узор становилось всё труднее. Где-то совсем рядом нашёптывал сказки ручей.
— Мне кажется, что я здесь уже когда-то был, — сказал Берт. Боль глухо пульсировала по всему телу, без конкретных очагов.
— Все леса немного похожи. — Он не видел, как Айрин пожала плечами, но откуда-то знал, что пожала. — Был в одном — считай, побывал в каждом. Я огонёчек разведу, тут есть ямка подходящая. И воды принесу. Чаю горячего хочется — страсть.
Берт машинально кивнул. Думал он совсем о другом.
Прекрасный Гелио утопает в зелени, это гордость его обитателей. В Гелио полно садов, лугов и особенно — лесов. Хвойные, лиственные, тропические, реликтовые. Какие угодно. Раз в десять лет лучшие лесоводы соревнуются за приз Эдема, и это зрелище гелы стараются не пропускать. Берт не пропускал.
Детская стая, в которой он рос, особенно любила сосновый бор на берегу ленивой и широкой равнинной речки. Жили в нём неделями, а то и месяцами. Получив право одиночества, Берт целый год провёл в дубовой роще, часто просиживая вечера у заросшего камышом озера. Потом началось время служения, так надолго вырываться уже не получалось. Но нудная бесполезная работа кажется не такой отвратительной, если знать, что в положенный срок можно сбежать в лес.
Берту смешно слушать про «был в одном — считай, побывал в каждом». У каждого леса свой характер, запах, звук. И лес, встретивший их на Паоле, был Берту откуда-то знаком. Без деталей, смутно, но — знаком.
Пока Берт мучительно пытался вспомнить, откуда мог взяться в голове навязчивый образ, Айрин быстро развела костерок, сообразила чай, заставила спутника съесть какой-то из дорожных концентратов и таблетку. Берт заснул сидя, не поблагодарив за заботу и ничего толком не вспомнив.
Снилась высоченная башня, с вершины которой тёк бледно-алый огонь. И крылья — почему-то чёрные.
*
Паола полна сюрпризов. Так твердил инструктор с утра до ночи весь курс подготовки. Заставлял повторять раз за разом, что делать, если то, если это и если ещё что-нибудь. Пожар, галлюциногенные газы, ядовитая вода, хищники, радиация… Но пока все его поучения были, как выразилась Айрин, мимо кассы. Йорни застала Берта врасплох. Как делить миссию с Айрин — неизвестно. И к сегодняшнему зрелищу ни отдел Повелителя мух, ни вояки Михеля его не подготовили. Оставалось утешаться, что разведчица с вражеской стороны тоже таращилась на табличку с открытым ртом.
Табличка была деревянной, гладко оструганной, и чьи-то руки надёжно приколотили её к стволу старого ясеня как раз на уровне глаз. Ярко-красные буквы на табличке, судя по некоторым признакам, регулярно подновляли. О грамматике её составитель заботился гораздо меньше.
«ПРИВЕТ! ЕСЛИ ТЫ ЭТО ЧИТАЕШЬ, ТО ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ НА ПАОЛУ. ЕСЛИ НЕ ЧИТАЕШЬ, ТО МЫ ТЕБЯ УЖЕ ЗАКАПАЛИ, ПОКОЙСЯ С МИРОМ. А ЕСЛИ НЕ ЗАКАПАЛИ, А ТЫ НЕ ГРАМАТНЫЙ, ТО ТОПАЙ ПО ЭТОЙ ТРОПИНКЕ, ЧЕРЕЗ ПОЛ ЧАСА АЧУТИШСЯ В ДОМЕ. МЫ БУДЕМ РАДЫ. БУДЕШЬ БЫКОВАТЬ ПОЛУЧИШЬ ПО РОГАМ БЕЗ ВОПРОСОВ»
— Как тебе? — ухмыльнулась Айрин.
— По крайней мере, вопрос о том, где остальные, закрыт, — после секундной паузы отозвался Берт.
Ответ лежал прямо перед ними, справа от утоптанной тропы, которая нашлась поутру, стоило выйти из леса.
Кладбище. Не огромное, но и гораздо больше, чем Берт хотел бы представить. Хоронить начинали с северного края, от кромки леса: там холмики успели просесть, некоторые едва угадывались в густой траве. Чем ближе к тропинке, тем ровнее ряды, аккуратнее могилы. На некоторых — деревянные плашки с именами, иногда возраст. В безымянных наверняка «закапали» неудачливых разведчиков. Йорни и гелы вперемешку, и не понять, кто где. Наверняка и ифе… люди тоже есть. Берт знает статистику, это его работа. От семи до десяти процентов плановых перебросок заканчиваются неудачей. То есть каждый десятый ифер не доходит до дуба с безграмотной надписью, не успевает назвать имя тем, кто его похоронит. Врезавшиеся в память цифры выглядели незначительными. Ряды могил казались несравненно большими.
У йорнов, интересно, процент выше или ниже?
Он покосился на Айрин. Между её густых бровей прорисовалась чётким штрихом морщинка. Неужели прикидывает, сколько гельских не доходят до дуба?
Но Берт не угадал.
— Думаю, стоит к ним пойти, — сказала она. — Прямиком. Не прячась.
— А может, лучше сперва понаблюдать?
— Поздно спохватился, Берти. Вот был бы у тебя дом в получасе ходу отсюда, ты бы разве не выставил дозор, чтобы заранее знать, кого гелы несут? — глядя на его перекошенную от изумления физию, фыркнула: — Не ссы, раз до сих пор не пришибли, то поговорим. Не все же люди сволочи.