Приятельница была поэтесса, талантливая и неизвестная, книжек изданных у неё не было, все свои стихи она выкладывала в инет на сайт, и Рита их иногда читала. Особенная мелодика, ритм, ярчайшие образы поднимали Риту в облака, качали на волнах океана, окружали необычайно прекрасными ароматными цветами, погружали в заоблачное счастье. Так она отдыхала и радовалась жизни. И никакие путешествия, никакие блага не могли сравниться с сильными ощущениями от прочтения этих необыкновенных, страстных, удивительных стихов. Поэтесса не была Ритиной подругой, отношения были просто приятельские, как и со многими другими. В подруги Рита взяла лишь Чароиту.
Осень медленно переваливалась в зиму. В парке стало холодать. Рита облачилась в белую с золотистым отливом курточку и кремовую бейсболку с золотыми искорками над козырьком. А Чароита закуталась в тёплое пушистое пальто. Они медленно прогуливались вокруг пруда, прошли мимо опустевшей лодочной станции, и заглянули в стеклянное кафе. Эльвира приветливо заулыбалась им. Она уже знала – подруги хотят капучино с корицей и мороженое. И она была права.
Они расположились за столиком возле прозрачной стены, как всегда. Рита принялась рассказывать подруге про спектакль, про артистов, про поэтессу. Потом вспомнила детский утренник, на который её когда-то водила бабушка. Чароита тоже вспомнила что-то из детства. Ей было лет восемь, зима, двор, сугробы. Всё сплошь занесено снегом. И мальчишки что-то со смехом закапывают, возбуждённо орут, хохочут, прыгают, топчут и утрамбовывают это место. Чароита подходит – что такое, что делаете-то? Отвечают – Симку закопали. Симка – это шестилетняя еврейская девочка. Папы у неё нет, а мама не от мира сего, переводчица, стихи пишет, в облаках витает, беднота-нищета. А Симка маленькая, тихая, болезненная, дети над ней издеваются. Чароита вспыхнула как порох, раскидала в стороны мальчишек, быстро откопала Симку, уже полузадохшуюся, вытащила из-под снега, отряхнула, отвела домой, к её маме, по дороге возмущённо кричала: «Зачем ты позволяешь так с собой поступать! Не позволяй! Дерись, ори, кусайся, пинай всех, но не позволяй!» Она стала опекать эту малышку. И ещё – слабоумного мальчика из соседнего подъезда, над которым тоже дети глумились.
– Хорошо, что сейчас такого нет. Дети заняты делом. Вот, на Детском Евровидении Россию представляет такая девочка… – начала было Рита, но тут подошла пожилая дама в красной шляпе с большими полями, и влезла в разговор:
– Девочка монголоидного вида. Мне кажется, не очень корректно монголоидам представлять Россию! Да ещё петь не по-русски! Это неправильно, причём тут – в России – английский язык. Государство руки умыло, а дельцы всё испохабили. Вот в советское время такого безобразия не было. Всё было продумано. У России должно быть русское лицо и русский язык. Зачем же унижать Россию?
Рита замолчала. Подруги переглянулись. Дама высказалась, и раздражённо вышла из кафе.
– Она сидела сзади нас и слушала, – сказала Чароита. – Мы громко говорили, увлеклись.
– Странная особа, влезла в чужой разговор, – сказала Рита.
– В нашем парке полно всяких чудиков. Вот одна моя приятельница, моих лет, чуть моложе, страшно боится транспорта. Если в метре от неё проезжает мимо малыш на самокате, она делает кенгуровый прыжок вбок, валится на газон, и диким голосом орёт проклятия, дескать, ребёнок её сшиб. Я её так и зову – Кенгуру.
– А, видела её, да, такая тощая бабка с круглой спиной, действительно, как кенгуру на слабых ножках.
– У неё много странностей. Думаю, она старая дева.
– Наш парк просто паноптикум. Я тоже много чудаков тут видела.
– Скоро пойдёт снег. Зима надвигается. Ненавижу зиму.
– Она всё равно нас настигнет.
И настигла. Снег выпал в ноябре. Сначала – на Покров, четырнадцатого октября, как положено. Но быстро растаял. А потом уже – пошёл сплошняком, воздух побелел и стал густым от частых снежинок, словно вплотную развесили кучу кисейных занавесок. Небольшой морозец захватил пространство. Через две недели стало совсем холодно и льдисто. Прошёл ледяной дождь, застыв на ветках, и деревья стояли как бриллиантовые. Рита с подругой облачились в короткие мягкие шубки. Они не спеша брели по расчищенным дорожкам и болтали. Кто-то в чёрной куртке и капюшоне издали замахал им руками, закричал, и заспешил навстречу.