– Ты красивая женщина, а я всё-таки живой мужчина…
Она вяло сострила:
– Я догадывалась, что ты живой мужчина, почему-то мёртвые мужчины со мной не общаются. Странно, правда?
Он хмыкнул. Идиот. А такая ночь была! И она вдруг сказала:
– Ночь исповедима…
– Вот и я о том же! – оживился он. – Знаешь, и не только ночь, я хочу подать тебе кофе в постель утром.
Ну что за пошлость! От возмущения вся сонливость слетела.
– Я вообще кофе не пью, тем более в постели! – резко ответила Вера.
Её коробило от самоуверенности этого холёного мажора, от широкой фальшивой улыбки его щёки уже наплывают на глаза. Ему лет тридцать. Тридцать пять на вид. Она подумала о себе. Бабуля по утрам с дымящейся кастрюлькой: «Вера, кушай грешную кашу, в ней железо, польза организму». Это она юморит, изображает деревенскую соседку Клавку. Гречка, фу! Гадостная каша. Но ради бабули она её впихивает в себя. А ба бубнит, как всегда, что Вере давно уже пора замуж, что её мама в сорок лет уже взрослую дочь…Если бы дожила… Она бы… И так далее.
– Ну, так как насчёт ночи? – прервал её размышления Денис. – Начнём сегодня днём?
Она аж поперхнулась. До чего же примитивный тип! Только секс на уме. И чего пристал? Ну, ща скажу.
– Многие люди ходят с трупом внутри себя. И даже не замечают, что их духовный мир покончил жизнь самоубийством, – произнесла она мрачным тоном.
Денис захохотал. Придурок. Нет, она отнюдь не против секса. Главное – смотря с кем, как и зачем. Конечно же, нужны чувства, интерес к личности, что-то неординарное, яркое, волнующее, и родство душ желательно. Не с тупым же самонадеянным идиотом совокупляться. Он даже не тратит время на элементарные ухаживания, хочет взять измором. Несколько походов в рестораны и в театры на дурацкие новомодные спектакли, цветочки и конфеточки – это такая ерунда, это не считается.
Да и познакомились они совсем неинтересно. В огромном супермаркете она выбирала себе цветы в горшке, каланхоэ цветущий, ей нравилось и в розовых соцветиях, и в оранжевых, и в солнечно жёлтых, стояла и думала. Тут подошёл невысокий коренастый парень, круглолицый, черные волосы – в хвост, прищурился весело, сероглазо, и… А, чего тут вспоминать. Словом, обыденно, неинтересно, магазинное знакомство, зацепились языками, обменялись телефонами – он протянул визитку… Богатенький балбес. Она просто не сразу разобралась в нём. А теперь вот он её достаёт. А послать его, обрубить концы одним махом она не может. Обидеть человека? Нет же!
Бабуля опять пристанет – кто звонил, зачем и почему? И Вера скажет. А ба снова начнёт своё – вот, ты всех женихов разгоняешь, на тебя не угодишь, у тебя плохой характер…
Да нормальный у меня характер, думает Вера.
Просто она не такая лохушка, какой была её ма. Мамы уже нет. Не свяжись она с этим москвичом, её папашкой, была бы сейчас жива. Жили бы они себе в деревне – бабуля, мама, и она, Вера. Ну, сначала так и было. Но мама сильно горевала. И нагоревала себе – скоротечный рак и смерть. А Веру потом уже отец забрал к себе, когда от него жена ушла. Вера была уже подростком. И бабулю взял, чтобы вела хозяйство. Своих детей у отца не было. Он был неплохой, просто чуждый, и к тому же вечно занятой. Домой приходил поздно. На выходные исчезал куда-то. Ну, ясно куда – в клуб, играть в теннис, потом ещё куда-то. С Верой общался формально. У него была видимость семьи. Ему это зачем-то было надо. После его смерти квартира досталась Вере с бабулей. Бывшая жена не претендовала – она давно уже жила в Канаде с очередным мужем.
– Ну, так как? – прервал её размышления Денис.
– Слушай, отвали, а? Чо пристал? Чо надо? Почему я?
– Отвалить чо? – передразнил он.
– Сгинь навсегда. Неужто не ясно? Ты мне не нужен.
– А ты мне нужна. Люблю миниатюрных шатенок с большими грустными глазами. А таких янтарных, ярких глаз, как звёзды, ещё не встречал. Такие радужки, удивительно! Такие плавные линии тела, тонкого, ты узкая как змейка. И характер у тебя змеиный.
– Ну да, я змеюка. Гадюка ядовитая, бойся меня.
Он опять расхохотался. И продекламировал:
– «Ты – женщина, и этим ты права». Это Брюсов, если ты в курсе.
– А если ты в курсе – «маразм не оргазм». Игорь Губерман, хорошо сказал, да? – парировала она, и выключила мобильник.
Надо поставить его в чёрный список. Хотя, нет, пусть звонит.
И тут вдруг она поняла, что ей нужны его звонки. Они злят её, бесят, вызывают прилив адреналина. А они нужны ей.
За окном бушевал ветер, но было весьма тепло, несмотря на начало апреля. На деревьях уже распустились почки. На Пасху бабуля собралась ехать в родную деревню, в Пригореловку. Она всегда жила там с Пасхи до осени, до первых холодов. Вера там давно уже не появлялась. Даже в отпуск. А чего там делать? Дрова рубить, печку топить, воду из колодца таскать, огород обихаживать? Нет уж, это – для бабули, она это любит. А у Веры и здесь есть дела, работа в ООО – справки, визитки, ксерокс, факс. Работа не пыльная, это всё по ней, да. Платят, правда, не так уж чтобы, ну ничего, им хватает. Зарплата плюс бабулина пенсия – и нормально. Бабуле уже за восемьдесят, но она бодрая, крепкая, деловая. И выглядит намного моложе своих лет. Лицо персиковое, морщинки мелкие, незаметные, сама крепкая, статная. Вера не в неё пошла. В дедову породу, у того вся родня мелкая. Бабулю звать Любовь Андреевна, а маму звали Надежда Алексеевна. Имена святых. Бабуля верующая, всех крестила – и маму, и её, Веру. И двоюродную сестрёнку Агапию. Гапу. С Гапой Вера иногда болтает в скайпе. Та однажды гостила у них здесь. Тоже мелкая, волосы пепельные, глаза светлые, кожа блеклая. В общем, бледная немочь. Ей семнадцать. Неинтересная внешне, худосочная. Окончила сельскую школу, сидит себе в деревне, с огородом возится, родителям помогает. Сонная душа. Вяло пересказывает в скайпе деревенские новости: на соседней улице изба сгорела, старуха Машка-самогонщица ночью зарубила топором алкаша Ежа, бешеная лиса покусала деревенских собак, и Санька Валюкин их отстреливал… И всё в том же роде. Ничего не меняется в родной деревне. Глушь да дикость. Ей было пять, когда мамы не стало. Ма работала в соседнем посёлке в библиотеке. Дачники жертвовали в библиотеку свои книги. Посёлок большой. Дачников там много. И книг тоже. Часть ма приносила домой. Вера читала запоем. Она рано начала читать. А бабуля до пенсии работала в том же посёлке учительницей. Там у них есть дальняя родня. Иногда ма и ба брали с собой Веру, когда отправлялись туда – дорога полем, песок набивается в сандалики, жухлая трава по краям дороги, пригорок, перелесок, поле со льном, синенькие мелкие цветочки, долго идти, устала, мама берёт её на руки… Ну не так уж и далеко, всего два километра. Тёплый легкий воздух, много запахов, свежесть. Но всё равно Вера не любит деревню. Её душе там тесно.