– Прощай! – ответил он.
– Почему «прощай?» – удивилась она. – Ты… ты…
Но она уже знала. Это – всё! Конец! Сердце сорвалось и ухнуло вниз, в пропасть…
Лина даже не успела спросить его имя. Обернулась, а его уже нет. Исчез. Она проснулась в полном отчаянии. На подушке лежал обрывок газеты с цифрами 0442. Видимо, сквозняком принесло – июль, жара, окна нараспах. Она стряхнула бумажку на пол. Отчаяние раздирало душу в
клочья. Она села в постели и бурно разрыдалась. Плакала долго, надрывно, яростно.
Как-то неожиданно возникла эта подруга. Эта Туся Гатова. Туся-Натуся. Лет пять назад. Лину тогда занесло в Дом Кино. Вот-вот… Сидит, пьёт кофе в буфете после просмотра новомодного и абсолютно дурацкого фильма. Множество трюков, эффектов, но – ни о чём фильмец. Зато режиссёр знаменитый. Да-а. Вот ведь…Толпа… Полина в джинсах и майке… Лето… И вдруг за её столиком материализовалось нечто длинное, худосочное, в длинных серьгах, в длинном платье, и при бусах. Волосы – протяжная пакля цвета пыли. И лицо такое же. Всё какое-то вытянутое, словно жвачку растянули. Но мнение о фильмице совпало. Разговорились, познакомились. Туся метала образы, клеймя кино, потом заговорила о чём-то абстрактном. Её речь была цветиста и замысловата. Это был длиннющий, как и её бусы – почти до пола – монолог, от которого она получала явное удовольствие. Оргазм. Лина слушала вполуха, как шелест листвы, и думала о своём. Сначала-то она пыталась понять, о чём вообще речь, но вскоре стало ясно, что ни о чём. Ну и ладно, пусть шелестит, Полине это даже понравилось. До метро шли вместе, наслаждаясь летним вечером. Обменялись телефонами. Стали иногда созваниваться. Ходили вместе в кино, в театр. Постепенно они подружились. Туся целыми днями металась по разным тусовкам, мероприятиям, литературным вечерам в библиотеках, по выставкам, где она обязательно выступала со своими длинными замысловатыми речами, и эти её монологи прекрасно вписывались в антураж – не совсем понятно, но звучит умно. Да никто особенно и не слушал, главное – она создавала фон.
Ночами Туся звонила Лине и долго, смачно рассказывала о своих вылазках. И звала её с собой. Говорила она хорошо поставленным голосом, с расстановкой, с паузами, иногда прихлёбывая что-то – чай из чашки, вино из бокала, и голос её блаженно замирал.
Несколько раз Лина ходила с подругой на какие-то фуршеты, на нудные лекции. Потеря времени. Тусовщица Туся. Ну, да ладно.
Вот, сейчас позвонит. Что-то поднадоела подруга. Лина лежала в постели с книжкой. Окна нараспах, свежий сквознячок. Не возьму трубку, – подумала она. Но нет, не звонит.
Какой-то звук – с улицы. Словно рокот волн. Видно, ветер поднялся. Шторы рванулись и взлетели ввысь. Полина встала и пошла на кухню. Плеснула в чашку квас. Чашку эту подарила ей Туся. Прикольная такая, даже не чашка, а кружка, квадратная, белая, с большими чёрными цифрами. Лина только сейчас обратила внимание на эти цифры: 0435. Что это? Ха-ха, это шифр! Повадились к ней цифры! Это уже второй случай. А до этого, на той бумажке, впорхнувшей к ней на подушку, тогда ещё, позавчера, тоже были. На цифры у неё отличная память. Если их составить вместе, будет 04420435. Может, это номер какой-то банковской карты? Хотя, нет, на картах номер длинный. Фрагмент?
Ну вот, телефон. Взяла трубку. Точно, Туся.
– Эй, как дела, подруга? – довольный, поставленный, сценический голос. В детстве играла в школьных спектаклях.
– Привет, дела задумчивые, – произнесла Полина. И принялась рассказывать позавчерашний сон. Сон этот вдруг ярко вспыхнул в её мыслях.
–Такая романтика, представляешь! И я даже не успела спросить его имя, вот что ужасно! – простонала она.
– Его зовут Роман, а фамилия Тик, – сказала Туся.
– Как? Откуда ты знаешь?! – опешила Полина.
– Экс пэдэ Хэркулем, – произнесла она с апломбом.
– Что-что?
– Это латынь. По ноге узнаю Геркулеса.
– И что это значит?
Туся сделала паузу, побулькала, звякнула бокалом, и произнесла протяжно:
– Сутану подобрав, дубинку в руки взяв, ушёл он в безлунную ночь.
– При чём тут сутана с дубинкой без луны? Кто ушёл?
– Ну, твой романтик из сновиденья. Он же романтик? Разбей по слогам, будет Роман Тик.
– По слогам будет Ро Ман Тик, – поправила её Лина.
– Значит, он китаец, ха-ха-ха!
– Ну, если бы он был китайцем, его звали бы как-нибудь не так, например, Ли Му Ци.
– Ли Му Ци, почти лимузин. Всё ясно. Твой Роман приедет к тебе на лимузине, ха-ха-ха!
– Грех издеваться надо мной, – обиделась Полина.
– Приедет-приедет, вот увидишь. Это он во сне попрощался, а во снах всё наоборот бывает. Иногда. Во сне так, а наяву этак. Манэ эт ноктэ.