Спустя некоторое время кокон пошел волнами, мощная оболочка покрылась сетью трещин, медленно в нём появилась длинная кривая щель. Едкое зловоние заполнило пещеру. После, вместо слизи из трещины потекла пахучая тёмная кровь. Из щели вылезла грязная серая рука, вцепившись в край трещины, она рывком превратила её в крупную дыру. Смесь слизи и крови с непонятными ошмётками разом брызнула из расшившегося отверстия, а следом с громким чавканьем из кокона вывалился Высюк Двукровый. Весь покрытый слизью, сгорбленный и заметно ослабший на вид, присмотревшись к нему можно было заметить, что кроме заметной слабости, гоблин так же изменился и внешне. Его родные глаза снова видели, а из дополнительных шести остался лишь один глаз в центре лба, на теле отсутствовали лапки многоножки. Больше Мерзостью – он явно не был, так гоблином с необычной линией крови.
Пульсация лопнувшего кокона продолжалась, выплёвывая всё новую слизь, полную зловонных кровавых ошмётков, когда кокон немного осел, сокращения стали чаще, и из него выполз ещё один Высюк, а после него появился третий, четвёртый, пятый, шестой….
Все шестеро были заметно слабее оригинального Высюка, идея тела столетних гоблинов, накопленной в них энергии Родословной хватало максимум лет на семьдесят пять, но их было шестеро, и происходящее явно не было концом. Кокон пульсировал всё сильнее выплёскивая последние порции слизи, и под конец из пульсирующего отверстия показалось шесть хитиновых лап, кокон раскрылся сильнее, и из него выполз обнаженный оригинальный Высюк, но даже в нём можно было заметить внушительные перемены. Местами, тело жуткого гоблина покрыл хитин, исходящая от него жизненная сила стала ощущаться сильнее, глаза цвета тухлых яиц обрели зрачки и прозрели, и сейчас восьмью глазами изменившегося гоблина, на мир смотрело что-то древнее…
Гоблин осмотрел другие, более слабые версии самого себя и весело засмеялся, его мерзкий каркающий смех, заставлял мелкую живность убирать подальше. Мерзкий гоблин чувствовал необъяснимое кровавое родство, с окружающими его двойниками, но главное даже не используя Кровавое Прорицание, старый в прошлом колдун, ощущал какое-то сверхъестественное единство крови со своей шестёркой.
Шестеро гоблинов задумчиво почесали затылок, и стоило им это сделать, как рядом послышался звонкий треск. Гарганча линяла, сбрасывая старый отслуживший своё хитин, и освобождая место для другого, молодого хитинового панциря большего размера. Пульсация кокона стала стихать, но вместе с тем все семь Высюков ощутили исходящий от него сладковатый аромат.
- Родословная, - семь голосов прозвучали в унисон. Шесть дополнительных тел, имеющих автономность, открывали огромные перспективы, и кровная связь объединяющая их хоть и не была абсолютной, но всё же открывала интересные возможности. Ведь кому, как не себе можно доверить какое-то важное дело? А когда «себя» семь, перспективы и вовсе замечательные.
Семь гоблинов набросились на кокон, и начали пожирать самые сочные его части. Гоблин чувствовал, что с каждым сожранным куском кокона его Родословная завершает своё новое созревание, и если шесть младших тел обретали мощь Старейшин, то сам оригинальный Высюк, ощущал небывалый подъём, чувствуя, как для него завершается финальное созревание Родословной. Он – Древний. Конечно так же он Скороспелок, вроде его же потомка, от чего далеко не все силы Древней Крови пробудились в нём, но даже частичное могущество пика силы Великой Гоблинской Расы - это звучит гордо.
Доев все самые сочные куски кокона, семёрка Высюков едва не пустилась в пляс, от могущества переполняющее каждое из семи тел. Но он смог сдержаться, целых семь раз, а дальше ощущение сердец, бьющихся в унисон стало невозможно сдерживать. Колдун резко подросший в силе, с почтением вспомнил своего учителя Тайного Древнего идущего Путём Духа, изредка подбирающего дары Родословной. Красивый умный гоблин, проклятый просто безумным похмельем. Ведь он Великий, что по своему могуществу, всё ближе к Древним Троллям… И полный дебил, когда трезв. Высюк в сердцах пообещал подарить Горлок-Морлоку побольше особенно забористой грибной настойки, с примесью эльфийского дурмана, глядишь похмелье пройдёт.
Дикий треск разнёсшийся по пещере наконец стих. Множество маленьких ножек зашевелились в унисон, и тело гигантской многоножки поднялось. Верхняя часть тела была женской, что придавало многоножке некоторое сходство с ламией. Лоснящиеся черные волосы обрамляли красивое овальное лицо, и лишь завораживающие красные огоньки в глазах, да угольно-черные губы, выдавали в облике чудовища, нечеловеческую природу, контраст был особенно заметен, если не опускать свой взгляд ниже живота.