Бену так понравился ход собственных мыслей, что он погрузился в них всецело и чуть было не прошел мимо пойманного детеныша.
Веревка глубоко врезалась в тело, передавив кровоток, ткани вокруг посинели. Увидев егеря, связанная малышка попыталась уползти. То, как она отчаянно извивалась всем телом, Бену показалось жутким и отвратительным. Почему они всегда так себя ведут? Цепляются за жизнь, суетятся, убегают, сопротивляются? Надеются на что-то, продлевают муки? Почему они просто не могут смириться и спокойно принять свою участь. Ему захотелось пресечь эти жалкие, беспомощные попытки спасения.
Издалека донесся пронзительный крик. Виски заломило. Какая же сволочь этот Гарри! Не может заткнуть Мэгги рот, или ему это доставляет удовольствие? Бен ненавидел крики. Наслушался в Детском доме. Хорошо, что связанная самочка молчала, только таращилась на него полными ужаса глазенками.
Бен достал шокер и потянулся к девчушке. Одного разряда вполне хватит, чтобы не было больше ни страха, ни боли, ни дикой жизни. Он просто хочет прекратить бессмысленные страдания, проявляет человечность. Он же не садист, не живодер, чтоб снимать скальп на живую…
Это было последнее, о чем он подумал, перед тем, как его повалили на землю, а жуткая, невыносимая боль в разорванной щеке вынесла из мозга все мысли, оставив только отчаянный зов: «Помогите!»
Он даже не понял, как это произошло, наверное, просто слишком глубоко ушел в свои мысли, вот и пропустил момент, когда выслеживающий его гаденыш подкрался и выскочил из травы. Так ярость и природная агрессия кидает пса на его жертву. Он и был не больше собаки, но энергии броска хватило, чтобы сбить с ног молодого мужчину, опрокинуть навзничь. Вцепившись зубами в лицо, он вырвал кусок щеки. Где раньше было родимое пятно, теперь зияла рваная рана. А он кусал снова и снова, рвал острыми, сильными зубами мягкие ткани, ухо, нос, губы, не обращая внимания на неистовые попытки орущей жертвы сбросить его с груди.
Бен отбивался из последних сил, но удары были слабы и неловки. Слишком сильная боль и великий ужас вместе лишали возможности сопротивляться. Захлебываясь собственной кровью, Бен судорожно запрокинул голову. Маленькая самка, та самая, которую следовало все же проверить в первую очередь, подскочила, и, улучив момент, ловко вцепилась в открывшееся горло, вырывая напрягшийся в последнем хриплом крике кадык.
Гарри не слышал воплей напарника. Кровь струилась у него из ушей, стекая по воспаленной шее за воротник расстегнутой камуфляжки. Тело сводили судороги, изо рта шла красная пена. Гарри откусил себе кусок языка.
Мэгги какое-то время безучастно смотрела, как ее мучитель бьется в конвульсиях. Потом, словно опомнилась, подошла к орущему крикуну и прикрыла ему ладонью рот.
Карлик обмяк, грузно осел на землю. Теперь его было почти не видно в высокой траве. Старина Гарри отключился. На поляну прибежали дети, громко кричали, смеялись, перекидывая друг другу что-то круглое и грязное.
Мэгги уткнулась в ладони. Ей хотелось вырвать себе глаза, чтобы не видеть, как ее перемазанные кровью малыши весело играют полуобглоданной человеческой головой. Она бы предпочла оглохнуть, как Старина Гарри, чтобы не слышать их радостных криков. Но Мэгги взяла себя в руки и, давя приступ ярости, поспешила к детям.
— Дай сюда! — рявкнула она на сына, пытаясь отнять добычу.
Детеныш рычал и вырывался. Дочери прыгали рядом, возмущенно поскуливая.
— Отдай, я сказала! Нельзя!
Она выкручивала ему руки, пытаясь разжать сильные пальцы, вцепившиеся в страшную игрушку. Но справиться с ним не могла.
— Посмотри на меня! — кричала Мэгги. — Посмотри!
Она села перед дерущимся с ней малышом на колени, обхватила ладонями его лицо и притянула к себе, прижимая разгоряченный лоб к своему. Они встретились глазами.
— Ты — человек! — зашептала Мэгги. — Ты — мой сын, мой ребенок! Я люблю тебя! Слышишь?
Глаза мальчика обрели осмысленное выражение и наполнились слезами.