- Заберите детей, - взяв себя в руки, приказал Алан. – За остальными вернетесь завтра. Пора уходить.
И он подошел к последней клетке, с которой срывали замок, где была Ольга. Так же как и все, она была без сознания. Из открытых ран и глубоких царапин все еще сочилась кровь – никто не позаботился об элементарной помощи ей и всем остальным, кто сегодня выходил на ринг. Изломанной куклой девушка лежала почти на полу, от которого веяло ледяным холодом. Бледная, местами посиневшая кожа, озноб, который не отпускал хрупкое, истощенное тело, и маска боли на лице, которую не снимал даже искусственный крепкий сон.
- Осторожно. У них наверняка куча переломов, - сказал один из его людей, присевший рядом и бравший на руки одну из девочек.
Алан и сам это понимал и нерешительно сжимал и разжимал руки, думая о том, как бы безболезненней и осторожней взять Олю. Поднимая почти невесомое от обезвоживания тело, мужчина с отчаянием смотрел, как кривится лицо девушки, как даже в бессознательном состоянии она ощущает всю силу боли.
С особой осторожностью и мягкостью шага, Алан направился на выход. Вместе с Олей они забрали еще семерых – больше просто не получалось. Измученных девушек не спускали с рук, оберегая от каждого лишнего движения и встряски. На полпути их встретила вызванная машина, которая забрала всех и повезла в частную клинику. Туда же поехал Алан, сидя рядом с носилками, на которых была Оля. Несколько медсестер поверхностно, но внимательно осматривали пациенток, не задавая вопросов, занимаясь своим делом: выявляли первоочередность оказания помощи, каждой сразу вкололи обезболивающее и что-то еще, что должно было остановить возможные начавшиеся инфекции и заражения, которых нельзя было избежать, судя по ранам и повреждениям организма. Предупрежденные, привыкшие к тому, что лучше не задавать лишних вопросов, каждая занималась своей работой, лишь в глазах было удивление и сочувствие к тем, кто в бессознательном, еле живом состоянии был в их руках.
Частная клиника принадлежала одному из друзей Дана и Алана. Он же их и встретил и позаботился о том, чтобы его гостям было оказано все внимание и забота его докторов. Блондин сам отнес Ольгу в ее палату и едва нашел силы разжать руки и уйти, оставляя ее суетящимся врачам.
- Позаботься о том, чтобы забрали остальных, всех до одной, - отдал распоряжение Виктору Алан, не открывая взгляда от закрывшейся перед носом двери.
Он готов был думать сейчас, когда Ольга, наконец, была в безопасности, к тому же это помогало отвлечься от злости и переживаний, которые мешали делать это здраво.
- Уже завтра мы вернемся за ними, - кивнул мужчина, который тоже едва ли отошел от того, что видел.
А видел он немало в своей жизни, но, то ли возраст давал свое, то ли действительно ни с чем подобным он еще не сталкивался, ведь ни Дан, ни Алан, ни Ринат никогда не были такими сволочами, для которых жизнь невинных людей ничего не стоит. Они не были ангелами, до безгрешности им никогда не дорасти, но им были знакомы такие понятия, как справедливость, человечность, пусть в каком-то извращенном понятии, пусть неполноценно, но хоть как-то. Мало кто из их мира был способен остаться человеком. Для них же это было нормой. Над ними смеялись, их попрекали, предупреждали, давали наставления, но думая своей головой, ценя свою дружбу, проявляя доверие, они достигли, имели и сохранили куда больше, чем все прочие. Никогда не подвергая сомнению друг друга, всегда ценя советы и учась на ошибках, эти люди смогли сохранить в себе остатки чистоты. Сумели научиться любить, сумели оказаться верными, у них получилось жить так, как они того хотели, не потеряв при этом что-то ценное, чем обычно расплачиваются в этой жизни подобные им: любовь, дружбу, семью, душу. И пусть им никогда не отмыться от клейма преступника, бездушного монстра – в глубине души они были такими же людьми, со всеми пороками, слабостями и чувствами.