- Пожалуй, нет, - покачал головой мужчина.
- И правильно. Не хочу вспоминать, хочу забыть как страшный сон. Стереть из памяти все, что было, до секунды. Вычеркнуть этот ужас из сознания.
Слова были пропитаны мучением и тоской, болью, и Алану не по себе стало от того, как же она все это держит в себе.
- Я хочу тебе помочь. Просто скажи как.
Оля вновь посмотрела на него, внимательно и долго, нерешительно прикусила губу, а после уверенно произнесла:
- Хочу уехать. Далеко, туда, где еще никогда не была. Туда, где ничего не будет напоминать мне о моей жизни. Хочу начать все сначала. Взять с собой дочь и просто уехать.
А голос, когда она говорила об этом, был пропитан надеждой, каким-то мрачным воодушевлением. Алан слушал Олю и понимал, что в его силах дать ей то, что нужно. Но также он понимал, что не вписывается в ее планы, ведь будет одним из самых ярких напоминаний того, от чего девушка хотела убежать. Понимал, что она снова хочет исчезнуть из его жизни, на этот раз безвозвратно и навсегда, осмысленно, не убегая от погони, а потому что просто хочется все забыть и начать с чистого листа.
- Ты ведь понимаешь о чем я, - пронзительно глядя на задумавшегося мужчину, произнесла Оля.
- Понимаю, - согласился Алан, глядя на нее.
- Мне претит эта жизнь, этот мир, люди, что рядом со мной. Я хочу просто спокойно жить, не сражаться, не переживать, не убегать. Хочу уйти от всего – от суеты, воспоминаний, людей, - она говорила и смотрела прямо на него. – Я не хочу больше ничего, только этого. Не хочу страдать, переживать, мучиться. Я готова отказаться от всего и всех, кроме Лики, лишь бы исчезнуть для всех. Для тебя в том числе. Я знаю, что ты ждешь, что я останусь, что приду в себя, - пряча взгляд, продолжала Оля.
Это была ее самая длинная речь за все время, что она пробыла в доме Алана, и самая осмысленная и решительная. Не банальное «да-нет», не уход от ответа, не нежелание общаться – осмысленные, обдуманные слова, подобранные и нашедшие своего слушателя.
- Но ты не останешься, - закончил за нее Алан, прикрывая на миг глаза.
- Нет, - покачала головой Оля. – Я просто не смогу.
Она смотрела на него, с тоской, грустью, сожалением, но вместе с тем с решительностью, которой едва смогла набраться. Возможно, она осталась бы с ним, если бы он начал ее отговаривать. Осталась бы, если бы он просто не дал ей уйти. Но разве может он стать тем, кто окончательно растопчет ее? Разве может он эгоистично наплевать на ее желания и потребности, и добиваться своего? Он любил эту девушку, любил так сильно и так страстно, как никого и никогда за всю свою жизнь. И именно поэтому он отпустит ее, даст ей то, в чем она нуждается больше всего – новую жизнь: без воспоминаний, напоминаний, ассоциаций и без кошмаров по ночам. Без себя. Он смирится с очередной потерей этой девушки и примет ее решение уйти навсегда.
Алан молча вышел из комнаты Оли, не замечая ее тоскливого пронзительного взгляда, которым она провожала его, кусая губы и удерживая себя на месте, чтобы не сорваться вслед и жалостливо, униженно не просить помощи и поддержки.
А уже на следующий день сдерживал себя Алан, чтобы так же униженно не бежать за уходящей Олей, не умолять ее остаться, пытаясь сохранить остатки гордости и сдержанности, заставляя себя стоять на месте и напоминать, что так будет лучше для нее. Да и для него, наверно, тоже.
Алан не знал, куда уезжает Оля, какое у нее новое имя – всем этим занялся Виктор по его просьбе, избавляя его от соблазна когда-нибудь найти девушку. Дикая тоска медленно заполняла сердце Алана, пока он смотрел вслед машине, которая увозила от него хорошего друга Настю, уже любимую кроху Лику и самую желанную женщину в его жизни. Но на лице была маска, которую он привык носить, и никто не сказал бы сейчас, что этому мужчине в принципе знакомы чувства.
Сегодня он прощался со своим возможным счастьем, на которое никогда не рассчитывал и, как оказалось, правильно делал – оно было не его.
Часть 3
Год спустя…
Алан сосредоточенно смотрел в монитор компьютера. Ему не мешала ни громкая музыка, доносящаяся из-за дверей, ни шум толпы в клубе – он умел отрешиться от всего, что мешало ему в тот или иной момент. Также он не обратил внимания на то, что дверь кабинета открылась, и кто-то зашел внутрь. И отвлекся от документов лишь когда по плечам и рукам заскользили тонкие пальчики, разминая закаменевшие мышцы. Он откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза, расслабляясь под лаковым легким массажем, который сейчас казался высшей благодатью.
- Ты слишком много работаешь, - обходя мужчину и усаживаясь ему на колени, произнесла гостья.