— Ты думаешь, есть еще что‑то, что нам знать не положено? — догадался Оливер.
— Да, вот только бы знать что.
— Попробуем выяснить. И знаешь что? — вопросительно посмотрела на друга. — Если легенда не врет, у тебя могут появиться способности к некромантии. Ведь говорится, что сильфы соединили в себе свет и тьму.
Недовольно сморщилась, вот только некромантии мне для полного счастья не хватало.
— Не морщись, это всего лишь теория, ведь некромантия — это проявление стихии тьмы. Просто будь осторожнее на кладбищах и рядом с проводящими свои ритуалы некромантами.
Разумный совет, но дай, Пресветлая Ликия, чтобы хоть это «счастье» обошло меня стороной.
Оставалось только порадоваться, что кроме друзей никто больше не знал про сильфов, а значит, охоту на меня открыть не должны.
Мы еще несколько дней провели в библиотеке, но больше ничего существенного не попадалось. Даже, где располагалось их земля, было не понятно. В одних книгах утверждали, что она лежит где‑то к северо–западу от нашей империи, почти на границе с пустыней. Кто‑то склонялся к версии о землях драконов на востоке. А еще в одном месте говорилось, что собственной страны у них не было. Просто сильфы встречались везде, где‑то больше, где‑то меньше.
Так незаметно пролетели каникулы. Просто проснулись в удивлении под ставший привычным рожок и поняли, что счастливое время, отмеренное нам судьбой, закончилось и впереди нас ждет практика. Естественно в подземелья мы так и не попали.
— Практика у вас будет длиться до Весенней капели, — говорила пожилая, но все еще бодрая учительница, вышагивая перед строем боевиков первого курса.
Весенняя капель, наверное, самый любимый праздник в году. Он празднуется не с началом весны, а именно тогда, когда начинаю таять снега. Поэтому иногда его празднование приходится на конец зимы, а иногда затягивается до конца первого, а то и середины второго месяца весны.
Официально именно в этот день наступает новый год по летоисчислению (неофициально и чтобы легче было вести бумаги, год начинается с первым днем весны).
— За это время вам предстоит отработать свои навыки в обращение с оружием, и даже кое–какие навыки рукопашного боя. И заметьте, льерры, только эти навыки. Я не потерплю никакой магии у себя на полигоне, даже боевой! — женщина слегка сорвалась на визг, затем прокашлялась и продолжила рассказывать, что мы можем и должны делать, а что категорически запрещается.
— Змея? — шепотом спросил меня стоящий рядом Оливер. — Нет, скорее, паучиха.
Коротко кивнула. Действительно новая учительница больше всего напоминала это противное насекомое.
— Надеюсь, все поняли.
— А что будет, если мы применим магию? — решил уточнить бойкий парень из свиты Лисы.
В ответ преподавательница та–а-ак на него посмотрела, что задавать вопросы расхотелось всем и сразу.
— Останетесь в моей лаборатории, — пауза, а затем, — подопытными.
Как оказалось, на территории академии существовал исследовательский центр. Он находился в дне пути к северо–востоку от основного корпуса. Так что прямо после завтрака, взвалив тяжелые рюкзаки, мы отправились в заданном направлении, пытаясь ориентироваться по карте. К счастью, в наших рядах обнаружились знатоки этой странной бумажечки, и еще затемно мы прибыли на место.
Здесь то и выяснилось, что нам, как всегда, очень повезло. Просто оказалось, что месяц практики предстояло провести в походных условиях: палатки, костры, ночные дежурства и отсутствие всевозможных благ, в добавление к запрету на использование любой магии. Самое обидное, что буквально в двадцати шагах, от выделенной нам площадки, располагались аккуратненькие домики, в которых расположились зельевары годом старше. У них здесь тоже проходила практика. Оставалось надеяться, что хотя бы душ принять пустят.
— Не расстраивайся, подумаешь ноготь. Отрастет, — решил подбодрить меня Оливер.
Гневно взглянула на друга. Вот скажите мне, как такой чурбан может понять, что чувствует приличная девушка проведшая ночь в лесу? На неудобном и местами колючем лапнике? Под звук чужого храпа и чьей‑то болтовни из соседней палатки? Под вой шакалов? А еще до рассвета разбудили и отправили хворост собирать. И плевать, что зима на дворе, а рассветает поздно. Я ведь только уснула!
— Не ешь меня лиса, я не вкусный! — хохотнул в ответ на мой взгляд, парень.
Молча отвернулась и зашагала в лес. Я обиделась. Мне и так плохо, а еще он смеется, нет чтобы…
Додумать, что должен был сделать Оливер, не получилось. Мысли путались и уносились куда‑то вдаль. Не хватало еще простудиться в первый же день.
— Далеко не уходи! — донесся какой‑то приглушенный голос друга.
Не обращая внимания продолжила идти дальше, пробираясь между, похожих на растрепанный веник, голых кустов подлеска.
Вдруг сквозь туман застилавший мысли пробилась одна, заставившая замереть. Что‑то не так. Еще несколько минут назад, я чувствовала себя терпимо. Плохое настроение, желание свернуться под одеялом и не обращать внимания на других — это да, было. А вот признаков простуды — нет.
Медленно осмотрелась и поняла, что лес вокруг вижу впервые, а начавшийся снег уже основательно присыпал мои следы.
Волна страха прокатилась по телу заставив броситься назад и замереть. Всего несколько шагов и впереди белоснежная гладь. Нигде не видно моих следов. Оглянулась — и сзади все девственно чисто.
Потянулась за магией — тишина. Даже резерва не чувствую, как было раньше. Мне раньше было страшно? Это было не страшно, потому что именно теперь подступила паника. Что происходит?!
Хорошо, что вовремя успела открыть глаза.
Из‑за ближайших деревьев показалось удивительно нелепое существо. Больше всего оно напоминало обезьяну только ростом с взрослого мужчину и килограмм на пятьдесят тяжелее. Все тело существа покрывала шерсть, длинная, в мелких завитках, как у барана. Он смешно гукал и хихикал, размахивая увесистой палкой. Если бы не это, да еще оскал немаленьких зубов, можно было подумать, что оно вполне безобидно.
А так, перехватила меч удобнее и, пожелав себе удачи, приготовилась защищаться. Вот только в этот момент появились и товарищи моего противника. Ими оказались щедро усыпаны все деревья. Я насчитала пятнадцать? Наивная!
Первый удар последовал не спереди, как ожидала, а сзади. Каким чудом успела заметить движение дубинки, осталось загадкой даже для меня. Зато потом пришлось совсем не весело. Удары противников сыпались один за другим, они нападали сразу толпой, чем сильно отличались от упырей. Через несколько секунд боя смогла понять, что в их действиях есть некая закономерность.
Нападали сразу пять особей, делали ряд ударов, чаще всего однотипных. Та обезьяна, что пропускала мой удар и получала рану, даже небольшую царапину, сразу отходила назад, а ее место занимала здоровая и полная сил.
Я бы тоже с удовольствием отступила назад, заменив себя на кого‑то другого, вот только плотное кольцо нападавших просто не дало бы мне этого сделать.
Паника, которую мне с трудом удалось загнать внутрь, совершенно отступила, оставив место холодной сосредоточенности и спокойствию. Я мысленно успела попрощаться не только с близкими людьми, но и со всеми знакомыми, отчетливо понимая, что с таким количеством противников мне не справиться.
Пропустила несколько ударов, из‑за одного из которых чуть не выронила меч, а рукой стало ужасно сложно пользоваться. Сколько еще продержусь? Минуту? Две? Эй, подмога, ты где?
Вдруг, во время одного из поворотов, увидела вылетевшую на поляну девушку. Она со всего разбега врезалась в толпу моих противников и прижалась к моей спине, отбиваясь от тут же напавших обезьян.
— Тебя нужно было придушить при рождении, исключительно из жалости к окружающим, — сообщала мне, также как и я размахивающая мечом Лиса.
— Стояла бы себе в сторонке, глядишь и мечта бы исполнилась, — не смогла сдержаться я. Стоило больше думать о дыхании, а не о препирательствах, но так оказалось проще отстраниться от боли в руке.