В предварительных сообщениях говорилось, что это поджог, поскольку галерея, опоясывающая фасад здания, была облита бензином. Его подожгли, и через несколько секунд на нижний этаж обрушился огненный вихрь.
«Кому понадобилось поджигать дом?» — думала я. Неужели кто-то знал или догадывался, что Линн там? Мне сразу же вспомнился мужчина, который кричал на Линн во время собрания акционеров. Он, в частности, упомянул ее поместье в Бедфорде. Я была уверена, что полиция навестит его, едва о нем узнает.
Линн находилась в палате особого ухода больницы Святой Анны. К ее носу были подведены трубки, руки забинтованы. Тем не менее лицо не поражало бледностью, как это было вчера на собрании акционеров. Потом вспомнилось, что при вдыхании человеком дыма кожа приобретает розоватый оттенок.
Зачесанные назад белокурые волосы казались слегка взлохмаченными. Я подумала, что в приемном покое ее немного подстригли. Кисти рук были забинтованы, но кончики пальцев высовывались наружу. На миг я устыдилась своих мыслей о кольце с бриллиантом, сверкавшем на ее пальце во время собрания. Интересно, уцелело ли оно в выгоревшем доме?
Глаза ее были прикрыты, но я точно не знала, спит ли она. Я взглянула на медсестру, которая привела меня в палату.
— Минуту назад она бодрствовала, — тихо сказала та. — Поговорите с ней.
— Линн, — нерешительно произнесла я.
Ее глаза открылись.
— Карли. — Она попыталась улыбнуться. — Спасибо, что пришли.
Я кивнула. Обычно за словом в карман я не лезу, но в тот момент попросту не знала, что сказать. Искренне радовалась тому, что Линн не получила сильных ожогов и не задохнулась в дыму, но понятия не имела, почему должна изображать ближайшую родственницу. Если я в чем-то и была уверена, так это в том, что Линн Гамильтон Спенсер до меня нет дела, так же как и мне до нее.
— Карли... — начала она срывающимся голосом, но тут же сомкнула губы. — Карли, — повторила она более спокойно, — я понятия не имела, что Ник брал деньги из компании. Все еще не могу в это поверить. Ничего не знаю о деловой стороне его жизни. Ведь он владел домом в Бедфорде и квартирой в Нью-Йорке еще до нашего брака.
Губы у нее были потрескавшиеся, сухие. Она приподняла правую руку, чтобы дотянуться до стакана с водой. Я взяла стакан и подала ей. Как только Линн открыла глаза, медсестра ушла, поэтому было неясно, следует ли нажать на кнопку и поднять кровать. Недолго думая, я поддержала ее рукой за шею, пока она прихлебывала воду.
Линн отпила совсем немного, потом откинулась назад и закрыла глаза, словно это небольшое усилие совсем ее истощило. Именно в тот момент я почувствовала к ней искреннюю жалость. В ней словно что-то надломилось. Та изысканно одетая и причесанная Линн, с которой я познакомилась в Бока-Рейтон, находилась за миллионы световых лет от этой уязвимой женщины, которая была не в состоянии без посторонней помощи выпить несколько глотков воды.
Я помогла ей опуститься на подушку. По щекам Линн струились слезы.
— Карли, — упавшим голосом сказала она, — я все потеряла. Ник мертв. Мне предложили уволиться из пиар-фирмы. В свое время я познакомила Ника с множеством новых клиентов. Более половины из них вложили крупные средства в нашу компанию. То же самое произошло в клубе Саутгемптона. Люди, с которыми я давно дружу, злятся на меня за то, что я познакомила их с Ником и теперь они потеряли кучу денег.
Я вспомнила, как Сэм назвал Ника «вкрадчивым торгашом».
— Адвокаты акционеров намерены возбудить против меня дело. — В волнении Линн заговорила быстро. Положив ладонь на мою руку, она поморщилась и стала кусать губы. Не сомневаюсь, что это прикосновение отозвалось болью в обожженной ладони. — У меня есть немного денег на персональном банковском счете, — сказала она, — и это все. Скоро останусь без дома. У меня больше нет работы. Карли, мне нужна ваша помощь.
«Как же можно ей помочь?» — недоумевала я, не зная, что сказать. Поэтому просто посмотрела на нее.
— Если Ник действительно взял эти деньги, могу лишь надеяться на то, что люди сочтут меня невинной жертвой. Карли, поговаривают о том, что мне могут предъявить обвинение в суде. Прошу, не дайте этому случиться. Люди вас уважают, прислушаются к вашему мнению. Дайте им понять, что если обман и был, то я в нем не участвовала.
— Вы думаете, Ник мертв?
Я должна была задать этот вопрос.
— Да. Знаю, что Ник безоговорочно верил в законность «Джен-стоун». Он тогда направлялся на деловую встречу в Пуэрто-Рико и попал в неожиданную бурю.
Теперь голос ее звучал напряженно, и глаза наполнились слезами.
— Карли, вы нравились Нику. Очень нравились. Он вами восхищался. И рассказывал мне о вашем ребенке. Сыну Ника, Джеку, только что исполнилось десять. Его бабушка и дедушка живут в Гринвиче. Теперь они даже не позволят мне с ним видеться. Я им никогда не нравилась, потому что похожа на их дочь, но я жива, а она умерла. Я скучаю по Джеку. Хотелось бы, по крайней мере, его навещать.
Это мне было понятно.
— Линн, мне жаль, искренне жаль.
— Карли, мне нужно нечто большее, чем ваше сочувствие. Мне нужно, чтобы вы помогли людям понять, что я не участвовала ни в каких планах с целью надувательства. Ник говорил, что считает вас надежным человеком. Можете вы стать для меня надежным человеком? — Она закрыла глаза. — И для него, — прошептала она. — Вы ему очень нравились.
3
Нед сидел в вестибюле больницы, раскрыв перед собой газету. По пути к дверям больницы он шел следом за женщиной с букетом цветов, надеясь на то, что любой случайный наблюдатель сочтет их пришедшими вместе. Войдя внутрь, он уселся в вестибюле.
Нед нарочно ссутулился, чтобы прикрыть лицо газетой. Все происходило так стремительно. Надо было подумать.
Вчера он едва не набросился на жену Спенсера, когда та на собрании акционеров схватила микрофон, чтобы попытаться уверить собравшихся в том, что все дело в бухгалтерской ошибке. Слава богу, в тот момент на нее заорал какой-то парень.
Правда, позже, когда все вышли из гостиницы, и он увидел, как она садится в сверкающий лимузин, на него накатил приступ ярости.
Нед сразу же поймал такси и назвал шоферу адрес ее нью-йоркской квартиры, что находилась в шикарном здании напротив Центрального парка. Он приехал в тот самый момент, когда швейцар открывал перед ней дверь.
Заплатив шоферу и выйдя из машины, Нед представил себе, как Линн Спенсер поднимается на лифте в свою роскошную квартиру, купленную на деньги, которые они с мужем украли у него.
Он подавил в себе желание броситься вслед за ней и пошел по Пятой авеню. Вглядываясь в лица идущих навстречу людей, Нед замечал и их глазах презрение. Они понимали, что он сам не с Пятой авеню. Он был из того мира, где люди покупают лишь самые необходимые вещи, оплачивая их кредитными карточками и внося затем минимальные ежемесячные платежи.
Как-то в телепередаче Спенсер говорил о том, что каждый, кто пятьдесят лет назад вложил деньги в «Ай-би-эм» или «Ксерокс», стал миллионером. «Покупая акции «Джен-стоун», вы не только поможете ближнему, но и заработаете себе состояние».