Оставайтесь молодыми

Снегурочка, дитя мое, о чем
Мольбы твои? Великими дарами
Могу тебя утешить на прощанье.
Последний час Весна с тобой проводит,
С рассветом дня вступает бог Ярило
В свои права и начинает лето.

Мать Весна-Красна приближается, вот уже подходит к дочери и спрашивает;

Чего тебе недостает?

Исповедь Снегурочки невозможно без волнения слышать и видеть:

Любви!
Кругом меня все любят, все счастливы
И радостны: а я одна тоскую.
Завидно мне чужое счастье, мама.
Хочу любить — но слов любви не знаю,
И чувства нет в груди; начну ласкаться —
Услышу брань, насмешки и укоры
За детскую застенчивость, за сердце
Холодной. Мучительную ревность
Узнала я, любви еще не зная.
Отец-Мороз и ты, Весна-Красна,
Дурное мне, завистливое чувство
Взамен любви в наследство уделили;
В приданое для дочки положили
Бессонные томительные ночи
И встречу дня без радости…

Обратите внимание на то, что более всего страшит сейчас Снегурочку: жизнь пройдет, краса увянет без радости. А настоящая человеческая радость возможна — теперь Снегурочка в этом убеждена! — лишь в любящем сердце:

…Сегодня
На ключике холодном умываясь,
Взглянула я в зеркальные струи
И вижу в них лицо свое в слезах,
Измятое тоской бессонной ночи.
И страшно мне: краса моя увянет
Без радости. О мама, дай любви!
Любви прошу, любви девичьей!

Весна-Красна, желая дочери долгой жизни, оберегая Снегурочку, предупреждает:

Дочка,
Забыла ты отцовы опасенья,
Любовь тебе погибель будет.

Но Снегурочка тут же решительно отвечает Весне:

Мама.
Пусть гибну я, любви одно мгновенье
Дороже мне годов тоски и слез.

Так говорит дочь. А как быть матери? Весна хорошо понимает: любовь неизбежно приведет Снегурочку к гибели. Как же быть?

Будь матерью Снегурочки пасмурная, хмурая Осень или долгая, лютая Зима, они, безусловно, как и ее отец — Мороз, выбрали бы для дочери тоскливое, скучное долголетие. А родная мать Снегурочки решает иначе. На то она и Весна-Красна:

Изволь, дитя, — любовью поделиться
Готова я; родник неистощимый
Любовных сил в венке моем цветном.
Сними его! Присядь ко мне поближе!

Так и хочется воскликнуть: «Внимание! Затаите дыхание, смотрите и слушайте! Вам посчастливилось быть очевидцами волшебства — превращения холодного сердца в любящее!»

Ах, мама, что со мной? Какой красою
Зеленый лес оделся! Берегами
И озером нельзя налюбоваться.
Вода манит, кусты зовут меня
Под сень свою; а небо, мама, небо!
Разлив зари зыбучими волнами
Колышется.

Да, все это может заметить в природе только любящее сердце. Весь мир преображается для влюбленного человека. Какое же это великое счастье — способность любить! Мать Весна радуется, глядя на дочь, что теперь Снегурочка может постичь, испытать весь восторг, всю силу и власть любви:

Снегурочка, прощай,
Дитя мое! Любовным ароматом
Наполнилась душа твоя. Кипучий
Восторг страстей тебя охватит скоро;
Красой лугов и озером зеркальным
Дотоле ты любуешься, пока
На юношу не устремятся взоры.
Тогда лишь ты вполне узнаешь силу
И власть любви над сердцем…

Люди обращаются к Солнцу дружным хором — песней, воспевающей на земле Ярилу, его живительные лучи, хлебородное лето.

Восходом Солнца, началом нового дня, глубокой верой в доброту, любовь, радость жизни и закапчивается наша киносказка.

По тому, как я взволнованно рассказываю о «Снегурочке», как подробно стараюсь пересказать содержание этой поэтичнейшей сказки, увязав, насколько возможно, свой рассказ с фильмом, вы, вероятно, догадываетесь, что «Снегурочка» сыграла и играет особую роль в моей судьбе.

Да, это так. Вы не ошиблись. И не только в моей судьбе. Еще в студенческие годы я играл Леля в «Снегурочке» вместе с моей будущей женой, которая выступала в роли Купавы. И зрители, и строгие критики единодушно отмечали искренность, органичность нашего диалога. И удивительного в этом ничего нет.

Весь «секрет» в том, что мы не играли, а жили этими образами. Словами великого драматурга клялись друг друга в верности не только Лель и Купава, но и мы, любящие друг друга студенты — Павел Кадочников и Розалия Котович.