Оставалось снять самую длинную связку, в конце которой Лёшка должен был поймать противника на тот самый трюк, которому Филипп научил его в первый день. По сценарию, его противник был разозлён неуступчивостью мальчишки, хотел расправиться с ним побыстрее, атаковал с особой яростью, вкладывая в удары всю силу, но в конце попадался на приём и падал, истекая кровью.
Жан начал свою атаку, обозначив сначала удары слева и справа, а затем ударив сверху. Лёшка поднял руку в защиту. Его оружие по классическим канонам должно было бы находиться не прямо над головой, а чуть впереди, но для трюка пришлось подать его сильно назад, почти к затылку. Лёшкино оружие приняло удар Жана, но клинок сломался, а оставшаяся в руках Жана часть с острым сколом полоснула Лёшку от верхней части лба до самой брови. Лёшка попробовал утереть залившую левый глаз кровь, но от резкой боли опустился на пол.
Несколько секунд он ничего не слышал, в глазах потемнело, но постепенно боль утихала. Было очень странно, но глазом, который не заливала кровь, он видел всё вокруг чётко-чётко. И слышал каждый звук, даже те, которые доносились с дальнего конца павильона.
— Лена, отойди, весь костюм перепачкаешь, — сказал Ленке, склонившейся над ним, Артём Николаевич. Филипп с Жаном присели на корточки возле Лёшки. Остальные толпой сгрудились за их спинами.
— Да пропустите же врача, — потребовал суровый женский голос.
Доктор, к Лёшкиному удивлению, оказалась молодой и уж никак не грозной.
— Парень, подержи ему голову, — попросила она Жана. Тот понял без перевода, опустился на колени и двумя ладонями подхватил Лёшкин затылок. Лёшке стало легче, оказалось, что на держание собственной головы затрачивается уйма сил.
— Всем отойти, мне свет нужен.
Все сделали пару шагов назад, а Арон ещё и крикнул:
— Добавьте сюда свет!
Лёшке слишком яркий свет, бьющий в глаза, не понравился, но он промолчал.
Врач чуть приподняла его голову за подбородок, протёрла лёгкими движениями лоб и глаз.
— Скажите, чтобы принесли носилки.
— Зачем носилки? — испугался Лёшка. — Не надо носилок.
— Тебя не спросили.
Похоже, что врач всё же была грозной, но посмотрела на него ласково:
— Да не бойся, я тебя сейчас перевяжу, а вот швы лучше наложить в больнице. Ну и на сотрясение мозга проверить нужно.
— Нет у меня никакого сотрясения.
— Ну да, конечно. И мозгов нет.
Пришлось подчиниться. Пока Лёшку забинтовывали, в павильоне появился господин Тихонов. Арон взял его за грудки и оттащил подальше в сторону. Но Лёшка всё слышал, настолько у него слух обострился.
— Ты где взял эту хрень? — ласково спросил Арон.
— Какую?
— Сабельку вот эту, — Арон ткнул обломок шпаги под нос представителю спонсора.
Тихонов икнул и, наверное, проглотил язык.
— Ты чего в молчанку играешь? Не хочешь со мной говорить? Хорошо, в прокуратуре объяснения давать будешь.
Арон отпустил Тихонова и даже шагнул от него в сторону. Но тот вцепился ему в рукав.
— Я же в мастерской заказал! Богом клянусь!
— Вот я тебя и спрашиваю, в какой такой мастерской заказал?
— В сувенирной, — выдохнул Тихонов.
Арон молча ткнул ему кулаком в нос. Тихонов взвыл и заорал благим матом:
— Я всех вас засужу! У меня свидетели!..
— Что случилось? — наигранно удивился Арон. — И где ты видишь свидетелей?
— Господа, вы видели, как он меня ударил? Видели? Свидетели есть? Я в долгу не останусь.
Все молчали. Вдруг откуда-то из-за спин вышел Стёпка.
— Дяденька, я свидетель. Я всё видел.
— Э-э-э… — чуть растерялся Арон. — И что ты видел?
— Я, дяденьки, видел, как этот гражданин шёл-шёл и как вдарится носом об угол. Он это специально сделал, чтобы страховку получить. Страховка у него на миллион долларов.
Тихонов, уже успевший обрадоваться поддержке, снова взвыл.
— Утихомирьте этого гражданина, — сказала доктор. — А то его усыпить придётся.
Она стала завязывать бинт узлом, у Лёшки в глазах снова потемнело, и в следующий раз сознание вернулось уже в машине «Скорой помощи».
В больнице ему сделали два укола прямо в лоб. Лёшка всегда боялся уколов, и, наверное, по этой причине шприц показался ему огромным и страшным. Но боли он почти не почувствовал, а вскоре начало действовать обезболивающее. Швы оказались металлическими скрепками и вставляли их каким-то блестящим медицинским степлером. Больно не было, а вот противно было до дрожи: собственный лоб казался ему стеклянным, и в это стекло с жутким скрежетом втыкали скрепки. Потом ему дали выпить что-то пахнущее валерьянкой, очистили тампонами лицо от крови, руки он вымыл сам.