ЭРНИ
14 сентября 1927 года
Д-ру К. Э. Хемингуэю Андей, Франция
Дорогой папа,
ты представить .себе не можешь, как мне скверно оттого, что я доставил вам с мамой столько стыда и переживаний, но я не мог написать о моих неприятностях с Хэдли, даже если мне следовало это сделать. Письмо через океан идет по крайней мере две недели, и мне не хотелось доверять бумаге все те адские муки, через которые мне пришлось пройти. Я люблю Хэдли и я люблю Вамби. Мы с Хэдли разошлись, и я не бросал ее и ни с кем ей не изменял.
Я жил с Бамби, присматривал за ним, пока Хэдли была в отъезде, и, вернувшись из поездки, она решила, что определенно хочет развестись. Мы уладили все, и обошлось без скандала и срама. Отношения наши осложнились давно. Во всем виноват я, и никого это не касается.
Тебе посчастливилось любить всю жизнь только одну женщину. Я целый год любил двоих и оставался верен Хэдли... Ты пишешь о "похитителях сердец", "людях, которые разбивают очаг" и т. д., и ты понимаешь, что я слишком горяч, но я понимаю, как просто проклинать людей, когда ничего о них не знаешь. Я видел, страдал и пережил достаточно, поэтому не берусь никого проклинать. Пишу только ради того, чтобы ты не мучался мыслями о стыде и позоре.
Я никогда не перестану любить Хэдли и Бамби и всегда буду заботиться о них. Так же я никогда не перестану любить Полин Пфейфер, на которой женился. Теперь у меня есть обязательства по отношению к трем людям вместо одного. Пожалуйста, пойми меня и знай, что писать об этом также нелегко.
Я точно уверен, что мои произведения не опозорят тебя, скорее, в один прекрасный день ты будешь ими гордиться. Но все сразу не получается. Верю, что когда-нибудь тебе не придется стыдиться и за мою жизнь. Для этого тоже требуется время.
Насколько счастливее были бы мы оба, если бы ты верил в меня. Кто спросит обо мне, скажи, что Эрни ничего не сообщает о своей личной жизни, даже где он находится, и только пишет, что много работает. Не стоит чувствовать себя ответственным за мои произведения или поступки. Я все беру на себя, сам делаю ошибки и несу наказание.
Ты мог бы, если б захотел, гордиться мною иногда -- не поступками (я не очень преуспел в добрых делах), а моей работой. Для меня работа важнее всего на свете, за исключением счастья троих людей, и ты не представляешь, как -я сочувствую маме, которая переживает за то, что всем нам хорошо известно -- на небесах есть бог и мы должны быть перед ним чисты.
С любовью, твой ЭРНИ
15 сентября 1927 года
Ф. Скотту Фицджеральду Андей, Франция
Дорогой Скотт,
получил твой чек и, как подобает сукину сыну, тут же превратил его в наличные, и при этом ничего не пишу да и не писал. Впрочем, все это ты можешь узнать, заглянув в свой банковский счет. Правда, сие не означает, что я уподобился Бону Хечу, или Максуэллу Воденгейму, или одному из тех писак, которые полагают, что раз они пишут книги, то это дает им право быть нечистыми на руку, и т. д., ведь я все-таки пишу и непременно верну тебе эту сотню сразу же после выхода очередного монументального произведения под названием "Мужчины без женщин". Будем надеяться, это произойдет не позднее октября.
Как поживаешь ты, черт побери? Как тебе нравится название -- "Мужчины без женщин"? Я не мог ничего придумать, Фиц, может, поищешь в Екклезиасте, хотя я уже пробовал. Перкинс (Максуэлл Перкинс, редактор издательства "Скрибнерс".--В. П.), возможно, ты его знаешь, требует названия для книги. Странный малый, этот Перкинс, что за причуда! Хочет, видите ли, название. Удивительно, но это так.
Я в то время был в Гстааде (Швейцария) и тут же отправился по книжным лавкам в поисках библии, из которой хотел позаимствовать название. Но сукины дети не могли предложить мне ничего, кроме вырезанных из дерева небольших коричневых медведей. Так что я уже подумывал, не назвать ли мне книгу "Маленький резной деревянный медведь" и посмотреть, как истолкуют это критики.
К счастью, в городке нашелся один англиканский священник, который уезжал на следующий день, и Полин одолжила у него библию, полученную им при посвящении в духовный сан, пообещав вернуть ее в тот же вечер. И что же, Фиц, я посмотрел всю библию -- она была прекрасно издана -- и, наткнувшись на великую книгу Екклезиаст, стал читать ее вслух всем желающим послушать. Вскоре я остался один и поносил проклятую библию за то, что в ней не нашлось для меня названия, впрочем, теперь я знаю, откуда берутся все хорошие заголовки. Другие парни, главным образом Киплинг, уже порылись здесь до меня и выудили все с.тоящее. И так я назвал книгу "Мужчины без женщин" в надежде, что она быстро разойдется среди гомосексуалистов и старых дев.
Если этот абзац кажется тебе скучноватым, вернись к первому, где я пообещал отдать тебе сто долларов. В нем золотые слова, Фиц.
Я же, Фиц, познал, как здорово прослыть самым прижимистым человеком на свете, а все потому, что сохранил целехоньким и не спустил гонорар за "И восходит солнце" и целых пять месяцев жил на твою сотню да еще на 750 долларов, полученные от Максуэлла Перкинса, и при этом отказался от предложенных Херстом кругленьких сумм, включая 1000 долларов в качестве аванса за контракт на 10 рассказов -- по 1000 за первые пять, по 1250 за вторые пять и 15000 за роман в нескольких частях. Непосвященный, конечно, решил бы, что с моей стороны было бы куда лучше взять тысячу у Херста, чем сто у Фицджеральда, и я с ним полностью согласен. Беда только в том, что я не могу, совершенно не могу писать по заказу.
Получил вопросник из "Кто есть кто", но жизнь моя была такой запутанной, что я смог ответить лишь на два вопроса, да и то сомневался, не будут ли они использованы против меня.