* * *
Заметив, что заря обернулась своей противоположностью, Аннабель увидела, как тени ее юности колышут портьеры. Ей захотелось окончательно и навсегда распрощаться с любовью. К этому ее подталкивало буквально все: потока воспоминаний, сказала она себе, ей должно теперь быть достаточно. Ее ждала ночь и больные органы. Еще один опыт, еще одна жизнь: не такая приятная, как предыдущая, но зато и не такая долгая. Соседка завела себе пуделя: почему бы и ей не завести? Пудель не способен никого защитить от хулиганов, но он постоянно пребывает в детстве, и это радует глаз. Пудель тоже замечает, что портьеры колышутся, и тихо поскуливает, увидев солнце. Он признаёт свой поводок и ошейник. Как и человек, пудель может заболеть раком. Но он не боится смерти. Оглядевшись вокруг, пудель тявкает и кидается в водоворот.
* * *
* * *
* * *
* * *
Была ясная погода, я шел по склону холма, высохшего и желтого.
Сухое и прерывистое дыхание растений в летний зной… которые как будто при смерти. Насекомые трещат, насквозь просверливая угрожающий и неподвижный свод белого неба.
Когда идешь под палящим солнцем, через какое-то время возникает ощущение абсурда, оно растет, навязывает себя, заполняет пространство, оказывается повсюду. Даже если в начале пути вы точно знали направление своего движения (что, к сожалению, бывает крайне редко… обычно речь идет о «простой прогулке»), то вскоре представление о цели исчезает; кажется, что оно испаряется в раскаленном воздухе, который обжигает вас маленькими короткими волнами, по мере того как вы продвигаетесь вперед под безжалостным и неподвижным солнцем при тайном сговоре высохших трав, готовых мгновенно вас ужалить.
В ту минуту, когда липкая жара начинает склеивать ваши нервы, уже слишком поздно. Поздно пытаться, встряхнув головой, отогнать бредовые порождения ослепшего пленного разума, и медленно, очень медленно отвращение бесчисленными кольцами сворачивается в спираль и укрепляет свою позицию в центре трона, трона властей небесных.
* * *
Сверхскоростной поезд «Атлантика» пронизывал ночь с чудовищной быстротой. Освещение было скудным. Между перегородками из пластика средне-серого цвета расположились в эргономических креслах человеческие существа. На их лицах нельзя было разглядеть никаких эмоций. Смотреть в окно не имело смысла: непрозрачность тьмы была полной. К тому же некоторые занавески были задернуты, их ядовитая зелень составляла слегка унылую гармонию с темно-серым ковровым покрытием пола. Тишину, почти абсолютную, нарушало лишь тихое покрякивание плееров. Мой ближайший сосед, с закрытыми глазами, погрузился в глубокое небытие. Лишь освещенное табло с пиктограммами - туалеты, телефон, бар «Сербер» - выдавало присутствие жизни в вагоне. Шестидесяти человек, находившихся в нем.
Длинный и обтекаемый, цвета стали с неброским вкраплением красок, сверхскоростной поезд «Атлантика» №6557 состоял из двадцати трех вагонов, в которых разместилось от полутора до двух тысяч человек. Мы мчались со скоростью 300 км/ч на самый край западного мира. У меня вдруг появилось ощущение (мы преодолевали ночь в глухой тишине, ничто не позволяло угадать нашу невероятную скорость, неоновые лампы давали скупой свет, бледный и траурный), у меня вдруг появилось ощущение, что эта длинная стальная капсула несет нас (незаметно, стремительно, плавно) в Царство Тьмы, в Долину Теней и Смерти.
Спустя десять минут мы прибыли в Оре.
* * *
* * *