Я вздохнул.
— Да.
— Сможете ли вы отправить отдельный чек для своей матери? Ее застукали за публичным мочеиспусканием.
— Что? Как такое вообще возможно?
— Она последовала за нами из казино, когда мы арестовали вашего отца, и помочилась на багажник одной из моих патрульных машин, сэр.
Иисус Христос...
— Да.
— Хорошо. Я позволю им остаться безнаказанными, если вы пришлете платеж к трем часам дня. На этот раз пять тысяч долларов за каждого.
— Спасибо, — я закончил вызов и покачал головой.
Понятное дело, что ожидать сообщений «Еще раз спасибо за помощь, сынок» или «Мы сожалеем и постараемся быть лучше», когда они освободятся, не стоит. Этих слов не было в их словарях, и я хотел бы быть достаточно безжалостным, чтобы позволить им сидеть за решеткой день за днем.
Раньше я думал, что они изменятся, когда начну зарабатывать миллионы, так как они всегда жаловались на нехватку денег, но от моего дохода они стали еще хуже.
Независимо от того, сколько денег я давал им, они тратили их в казино, на финансовые махинации и дорогие, но бесполезные предметы, которые в конечном итоге заложили. Они не смогли бы жить честной жизнью, даже если бы попытались, а я отказался от попыток наладить нормальные отношения. Я просто помогал им всякий раз, когда они были в беде, отправлял купоны на бесплатную психологическую помощь (где они никогда не появлялись) и попросил местные власти звонить мне, прежде чем предъявлять какие-либо обвинения против них.
Мне уже хотелось, чтобы они совершили уголовное преступление, которое я не смог бы прикрыть.
Нуждаясь в свежем воздухе, я встал с кровати и вышел из комнаты, направляясь на террасу. Я была на полпути, когда заметил, что Хейли грубо нарушает правило номер один.
Одетая в плотную розовую майку и синюю пару моих боксеров, которые явно стащила с моей стороны дома, она сидела на моей стойке и помешивала чашечку кофе. Рядом с ней были подносы с синнабонами, кексами и тем, что оказалось лепешками в виде кусочков «Скрэббл».
— Я думаю, что нам нужно добавить еще одно правило в список, — сказал я, подойдя ближе. — Что здесь, черт возьми, происходит?
— Прости. — Она взглянула на меня. — Я не могла заснуть.
— Хочешь, я отвезу тебя обратно в «Четыре сезона»? Может, тебе просто не повезло в первую неделю, и теперь ты будешь спать лучше.
— Нет, — она закатила глаза и опустила чашку. — Ты не мог бы остаться со мной на минутку?
— Не могла бы ты надеть чертову кофту?
Она улыбнулась и соскользнула со стойки.
— Ладно, — она прошла мимо меня на мою часть дома и вытащила один из моих пиджаков из шкафа. Хейли надела его, застегнув одну пуговицу, и вернулась на свое место к стойке. — Лучше?
Хуже.
— Конечно. — Я взял синнабон и попытался не смотреть на ее рот. — Это то, что ты обычно делаешь, когда не можешь заснуть?
Она кивнула.
— Это или хожу во сне, по-видимому.
— Твои кошмары по-прежнему о том, как маму приговорили к тюрьме?
— По большей части, — ответила она. — Я в шоке, что ты это помнишь.
— Не помню. — Я съел еще два синнабона. — Как долго я должен оставаться здесь?
— Пока мне не захочется вернуться в свою комнату.
— И когда это произойдет?
Она пожала плечами.
— Может быть, через часа два или около того.
Я так не думаю.
— В таком случае, позволь мне помочь тебе ускорить это.
Я подошел и схватил ее за руки, вытащив со стойки и перекинув через плечо. Отнес ее в гостиную и бросил на диван.
Она покраснела, когда я помог ей лечь, и я знал, что она видела, как мой член затвердевает в тренировочных штанах.
Я накинул на нее одеяло, как раньше, когда мы были младше, поправляя подушки под таким углом, чтобы она могла заснуть. Не произнеся больше ни слова, она перевернулась на бок и сделала несколько глубоких вдохов.
Я собирался уйти, но она вдруг повернулась и посмотрела на меня.
— Могу я кое-что сказать, Кори?
— Нет. Засыпай, Хейли.
— Ты еще не спросил меня, почему я по-прежнему девственница.
— Я и не планировал. Не говори мне.
— Это потому, что никто из моих парней никогда не был достаточно близким для меня, чтобы я захотела переспать с ними, — произнесла она. — И я хочу, чтобы мой первый раз был с тем, кого я знаю.
— Я уверен, что ты знаешь много людей, — этот разговор был официально завершен.